Вячеслав Назаров - Дороги надежд. Повести

Грустный бульдог поднял правую руку, но старичок остановил его.

- А ты и со мной поделишься. Битое мясо мягче.

- Мясо - да, а колокол, как ни бей, ничего, кроме звона, не выбьешь.

Старичок перестал улыбаться и с минуту буравил Шана глазками-шурупчиками.

- Вставай. Говори.

- Душно здесь. Горло пересохло! У меня в трюме пиво холодное… Да только на двоих осталось.

- Я тоже до холодного пива охотник. Пошли, ремонтничек. Только если пиво с пригарью - не обессудь. Я обидчивый.

Хрястнула под плечом Шана трюмная дверь, мяукнула басом, как рысь в капкане.

- Ну и холодина тут у тебя, дружок. Наверное, весь чернучек подмерз, а? За такой товар и сотни серебряных не дадут. А в отопительных баках - сикер?

- Ну, не молоко же! - нагло скривил Шан опухшую губу.

- Зейда, - пнул старичок ящик с плохо отскобленной этикеткой, выглядывающий из-под пакетов прессованного чернука. - Протовит в ампулах. Добрый товар, хоть и синтетика. Настоящего протовита давно нет в природе…

- Протовит - пшено. Есть почище да покрупнее.

- Покажи.

- Сначала разговор.

- Горон знает дело.

- Так то Горон…

Горон запыхтел, сел на ящики. Теперь он не походил на умильного дедушку. Дряблые брыли глубокими складками неестественно удлинили губы, и этот нечеловеческий огромный рот на желтом крючконосом лице будил память детства. Такие одинаковые плотоядные лица были у глиняных божков, что лежали на сувенирных лотках, у развалин какого-то древнего храма.

- Ладно, Шан, хватит дурака валять. Выкладывай. Кораллы с Голубого Шара? Силун с Дзойси?

- Мелочь. Все это мелочь.

- Медвянка из Оранжевого Кольца? - почти шепотом выговорил суб-майор.

- Ладно, Горон. Давай в открытую. У меня женьшень. Настоящий дикий женьшень с Земли. Корни…

Горон оглянулся на закрытую дверь, словно там уже стояли «топоры» и черный бронефургон без окошечек.

- И семена, - выпустил последнюю пулю Шан.

Горон долго молчал, колупая ногтем нитрокраску на ящике.

- Ты гнешь горбатого, Шан. Ты не мог достать женьшень.

- И все-таки он у меня. Корни и семена, годные для посева.

- Зря ты об этом мне сказал. Ты перегнул. Ты, видно, на самом деле способный парень, но я теперь не смогу отпустить тебя. Живым - не смогу. Не то, что с корабля, а даже отсюда, из этого трюма.

- А я и не прошу отпускать. Мне одному не осилить. Я предлагаю тебе дело, половина наполовину.

- Половина наполовину?

- Да. Если дело выгорит, ты можешь плюнуть на всех и всю жизнь купаться в серебряных. Ты будешь богаче всех богачей, вместе взятых. И я. Мне тоже хочется пожить с прямой спиной.

Горон хохотнул и вскочил с ящиков. Он снова запричитал и заметался из угла в угол.

- Ну сорванец, вот сорванец… Не ожидал от тебя, ремонтничек, не ожидал… Такой тихий да вдумчивый - и такой недотепа… Ай-ай-ай… Нехорошо… Придется наказать тебя, сердечного, ой, придется… А то ведь болтливый ты такой, ой, болтливый… Совсем язык без костей… Непохож на Шана, нет… Тот все больше бочком да молчком, ан и с молочком… А ты, не зная погоду, в воду… Сам виноват, ремонтничек, сам…

И, подскочив к Шану, переменился враз.

- Половина наполовину, говоришь? А зачем ты мненужен, не объяснишь ли? Я выброшу тебя, как стреляную гильзу. Ты не выйдешь отсюда. Я разберу весь корабль на винтики и найду твою захоронку. И продлю себе жизнь годочков на двести-триста. Это почти бессмертие. Весь товар будет мой, весь!

- Не надо разбирать корабль. Он еще пригодится Можу и всякой мелкоте, вроде него. А нам теперь нельзя ссориться, Горон. Мы - как орел и решка у серебряного: один без другого ничто…

Шан достал из-под стеллажа обыкновенный красный саквояж.

- Здесь товар. Открой и посмотри.

Горон впился в саквояж, пытаясь его открыть. Он не открыл его. Он не открыл его через минуту после внимательного и тщательного осмотра. Он не открыл его после возни с кучей хитрых отмычек. Он не открыл его через пять минут, орудуя чем-то, что тщательно прикрывал корпусом.

- Я понял. Ты перехитрил меня. Если эта штука вообще открывается, то открыть ее можешь только ты? Шифр?

Вместо ответа Шан провел рукой по крышке. Крышка подскочила и захлопнулась снова при первом же движении суб-майора.

- Мы еще не договорились, Горон.

- Говори, Шан. Такие, как ты, мне нравятся.

- Этот товар не возьмет ни один перекупщик Силая, так?

- Так.

- С этим товаром засыплется любой перекупщик Дромы, так?

- Так.

- Никто из высоких и высших, которых ты знаешь или можешь узнать, не сможет купить у тебя всего саквояжа, так?

- Так.

- Но охотиться за ним, не брезгуя ничем, будет каждый, так?

- Так.

- И если кому-то удастся напасть на след товара или продавца - исчезнут и товар и продавец, не так ли?

- Так.

- А можно ли сохранить тайну, доверив ее десяткам и сотням людей?

- Нет.

- Значит, продавать товар по частям, в розницу - верное самоубийство для нас и нежданное счастье для какого-либо дурака.

- Слушать тебя, Шан, одно удовольствие. Но я пока не вижу дела, с которого я что-то буду иметь.

- Надо найти человека, который мог бы купить у нас саквояж. Весь товар оптом.

- Таких людей нет на Свире, Шан. Это говорю тебе я, Горон.

- Такой человек есть, Горон. Единственный на Свире. Кормчий.

Трудно было предположить, что суб-майора может что-то поразить или испугать. Но Горон вздрогнул. Подковообразный безгубый рот его открылся и закрылся, проглотив неведомые слова, а шурупчики-глазки превратились в тонкие иглы.

Шанин услышал свое сердце. Словно кто-то в боксерских перчатках бил изнутри в ребра. Хватит ли Горона на такое? Или страх сильнее жадности?

- Кто же сделает… это?

- Я. С твоей помощью. Я и ты. Половина наполовину.

- А если…

- Не смеши. Ты отлично понимаешь, что рискую только я. Даже если я выдам тебя, провалившись, мне никто не поверит. А если и поверят - сделают вид, что не поверили: у тебя хватит связей, чтобы выйти сухим из воды.

Горон затих. На сухой желтой коже заблестели дорожки пота.

- Этого не может никто. Немногие могут похвастать тем, что видели Кормчего. Говорили с ним - еще меньше. Но никто и никогда не являлся правителю без его зова. Таков единственный закон Свиры, который никому еще не удавалось переступить.

- Я буду первым.

- От тебя не пахнет чакой… Ты… ты или сумасшедший… или великий человек.

- В любом случае ты не проигрываешь.

- Ну… Если я соглашусь - что я должен делать для тебя?

- Для нас. Для Сипа и меня. Мне нужен помощник и телохранитель.

- Он знает?

- Нет. Но он узнает. Ровно столько, сколько нужно.

- Я против. Я не хочу третьего. Помощника дам тебе я.

- Третьего не будет. Сип - это я. А «помощничка» ты за нами все равно пошлешь, верно, Горон?

- Верно. И не одного.

- Твое дело… Ты даешь нам в Дроме все свои связи среди высших, которые около правителя, с которыми ты имел дело и которые у тебя на крючке. У тебя есть такие.