Владимир Щербаков - Красные кони. Рассказы [с илл.]

К человеку в конце концов приходит время, когда сердце становится большим и добрым, как старая книга, а руки не смогут, если понадобится, смять металл. Это не только от возраста. У каждого свой календарь. И каждый знает сам, когда приходит его день. Тогда прощайте дальние пути.

Сергей задержался у большого полотна. По солнечной дороге шел домой человек в пилотской форме, с чемоданом в руке. Перед ним разбежались косогоры, перелески, лощины. И до самого края земли дрожал и звенел ясный весенний воздух. Сергей прочитал: «Дороги весны», Константин Камальдинов, 8 лет, Москва, 466-я школа».

А рядом трава. Чистые, яркие тона. И черная собака. «Черная собака в траве». Вспомнил: вот такая собака встречала его, когда он возвращался из школы. Но как ее звали?.. Он попробовал вспомнить, как звали собаку, и поймал себя на том, что обходит выставку во второй раз.

Отсюда не хотелось уходить. Сергею нравилось здесь, безусловно, все. Если бы можно было остаться среди нарисованных изумрудной зеленью лесов и полей, где качался от ветра донник и травы ложились под ноги до самых горизонтов! Если бы можно было видеть и слышать так же близко черных бархатистых ласточек и золотистую иволгу, спрятавшись за смолистым деревом!

Странное чувство, подумал Сергей. Он все-таки обошел комнату дважды, ища разгадку. В самом деле, почему так не хотелось уходить отсюда? Какая сила тянула к этим игрушечным синим рекам и серебристым лугам?

Только на пороге дома Сергей смог ответить на этот вопрос. Задержавшись на скрипучих ступеньках, он смотрел на длинную тень от крыши. На пыльную траву, вбирающую последние лучи. Он увидел какого-то жучка. Матовую паутинку. Запоздавшую бабочку. Они были непохожи на нарисованных. Очень просто, подумал он, наверное, я уже стар.

- Вы не спите? Посмотрите-ка на ночные огни, - вполголоса сказал Черешнин. Сергей открыл глаза. Уже стемнело. Машина неслась вперед. Скоро будем на месте, подумал Сергей, вздремнул на минутку, а прошел целый час. Собственно, он не хотел спать, просто думал так сосредоточенно, что перестал замечать ход времени. Думал о полете. О прошлом. О будущем. Вспоминал. Слушал кого-то. Сам говорил. Встретил старого товарища. Спорил. Смеялся. Конечно, уже во сне.

Синяя темнота за стеклом машины смешалась с зарницами на дальних дорогах. Огни, казалось, разбежались в беспорядке по небу и парили слева и справа, впереди и за спиною, внизу и вверху.

- Господи, вот уж сколько езжу, а такого не видел, - скороговоркой сказал Черешнин, - посмотрите: словно вся земля сдвинулась с места.

Белые огни стремительно летели над широкой лентой автострады. За машинами едва поспевали красные пятна - отсветы предупредительных сигналов. Это непрерывное движение могло бы вызвать мысль о стотонных чудовищах, спешащих на ракетодром по тревожному, понятному лишь им сигналу.

Но машины шли беззвучно, по кражей мере, из кабины не было слышно вовсе рокота мотора. Поэтому они напоминали скорее сказочных медоносных птиц с желтыми глазами и красными хвостами. Или тени птиц.

Где-то в звездных далях, подхваченный гравитационным ураганом, мчался навстречу неведомому исследовательский корабль «Уран». Сверхновая вспыхнула рядом с ним, и ее могучее дыхание едва всколыхнуло Галактику, но десять человек - экипаж и сердце атомной ракеты - боролись с чудовищной силой, сжавшей стальной корпус, несшей их в бездну, как буря птицу со сломанным крылом. Лучший исследовательский корабль, предназначенный для изучения околозвездного пространства, оказался беспомощным перед лицом стихии, взрывающей раскаленные недра солнц.

Вот почему в ночной мгле вспыхнули тревожно огни. Уже на рассвете спасательный корабль должен был ворваться в галактические просторы, не теряя ни минуты. Это был совсем необычный корабль.

Огни летели над автострадой, вычерчивая светящуюся прямую. Скорость этого полета не ощущалась. Ома угадывалась. У перекрестков огни собирались в стайки. Они подтягивались сюда с юга, востока и запада, чтобы продолжить полет в одном направлении - на север. К ракетодрому. Там они отдавали горбящие их грузы в просторные отсеки корабля, равного которому еще не было.

…Стрелка спидометра касалась пятисот, а потом вдруг поползла, поползла вниз. Черешнин напряженно прикрыл глаза.

- Остановимся.

- Надолго?

- На пять минут.

Машина остановилась - стала заметной скорость движения на трассе. Грузовики проносились мимо как угорелые.

- Я еще помню старые машины, - сказал Черешнин. - Там проще: разъело клапан - можешь ставить хоть пятикопеечную монету, отлично доедешь.

- Сколько же вам сейчас? - спросил Сергей.

- Пятьдесят девять.

- Мы с вами, что называется, ровесники. По нашему календарю.

- Вам сложней. Когда летите?

- Сразу. Если разрешат. Это вряд ли можно назвать полетом. Скорее скачок в пространстве. Туда и обратно.

- Почему вас не подбросили автобусом? Или вертолетом?

- Не могу терпеть ни того, ни другого. Нужно войти в ритм, понимаете? Ночной грузовик чем-то напоминает корабль.

- Вы преувеличиваете.

- Нет. Может быть, когда-нибудь и я буду водить такой же грузовик.

- Наверное, таких тогда не будет.

- Все равно.

Они вышли из кабины и почувствовали под ногами теплую упругую землю. Обочина и придорожные ели казались белыми в свете фар. На секунду откуда-то сверху опустилась тишина. Слышно было, как далеко-далеко треснула сухая ветка, Краем глаза Сергей увидел, как вспыхнул и сгорел метеор. Тепло от нагретой шинами автострады поднималось к звездам. Над их головами протянулся светящийся след.

- На Марс, - сказал Черешнин, - обычная, ближняя. Вот утра бы дождаться… увидеть. Знаете, у меня там, на «Уране», сын. Второй пилот. Лучше б его не отпускали. У него ведь руки нет. Левая кисть ампутирована… Ну, готово.

Они вскочили в машину. Над землей снова полетели ночные огни. Стекла кабины чуть подрагивали. Сноп света от фар вырывал из темноты белесые дымки над раскаленным полотном дороги. Сотни машин гладили и утюжили его звенящими шинами. Здесь все пути вели на север. Это движение было неотвратимо, а темп его нарастал с каждой минутой.

- В этом есть что-то давно знакомое, - медленно говорил Черешнин, подбирая слова. - Как будто ожила сказка о будущем. Корабль с нейтринным реактором! Неужели ему само время нипочем?

- Пожалуй. Время просто не поспевает за ним. Световой барьер ограничивает среднюю, групповую скорость волн-частиц. А максимальная скорость волн де Бройля, например, может быть во много раз больше. Мне кажется, открытие светового барьера можно сравнить с открытием «неделимых» атомов. Еще одна условность.

- Да. Я понимаю это так. Разве нельзя мысленно увеличить световую скорость в два, три, десять раз? Мысленно это нетрудно «желать, правда? Значит, в бесконечно сложной Вселенной должна быть такая возможность. Нельзя выдумать невозможное. Ведь мысль только отблеск, отражение реальности. Но одно дело - общие принципы и совсем другое - техника, корабли, двигатели…