Алексей Калугин - Игра на выживание

Универкух и уборщик тоже были не прочь побывать в поселке, но оба понимали, что их участие в походе сильно замедлило бы движение группы. А лежащий все на том же месте, только выросший еще больше мокрун для Браво и вовсе был непреодолимым препятствием.

Рикс, хотя и знал из рассказов тех, кто уже побывал на развалинах поселка, что от него почти ничего не осталось, продолжал думать о нем как о чем-то вполне реальном, все еще существующем. И, даже когда увидел заросшие кустами и травой руины, он внутренним взором все еще продолжал видеть перед собой дома.

Он будто бы снова шел по главной улице поселка. Вот слева стоит здание школы, с широким крыльцом, на которое с утра пораньше непременно выходил господин Воронин, чтобы съесть шоколадный батончик с маком, до которых он был великим охотником. Вот справа дом старика Безродного, который, как всегда, сидит в старом кресле-качалке, в широкополой соломенной шляпе, надвинутой на самый нос, с тяжелой, суковатой палкой в руках и что-то беззвучно бормочет. А вон впереди, рядом со зданием мэрии, упирается в небо ажурная мачта с блоком ретранслятора на самом верху.

– О чем ты думаешь, Рикс? – чуть поотстав от основной группы, спросил Грег Макдуган.

– Да так… – Рикс сделал неопределенное движение рукой. – Обо всем сразу.

– У меня было примерно такое же ощущение, когда я в первый раз сюда вернулся, – улыбнулся Грег. – Голова полна мыслей, обо всем сразу и ни о чем конкретном.

– Да… Именно так… – рассеянно, что, в общем-то, совершенно нехарактерно для роботов, кивнул Рикс.

Неподалеку от упавшей мачты ретранслятора стояли два больших шалаша, сооруженные предыдущей группой разведчиков. Чтобы привести их в порядок, всего-то и требовалось, что немного подлатать стены да накидать на крышу ветки с листвой.

День уже клонился к закату, и всю работу решили оставить на завтра. Ребята быстро развели костер, разделали подстреленного по пути безрогого оленя и насадили на вертела нашпигованные невообразимо острыми жар-семечками и натертые чесночной травой окорока.

Пока мясо готовилось, ребята не спеша попивали травяной чай. Рикс сидел рядом, по-человечески обхватив руками колени, и слушал, о чем они говорят.

Роботу казалось, что сама атмосфера старого пепелища на месте их прежнего дома должна была всколыхнуть в душах детей какие-то особенные чувства, которые, в свою очередь, просто обязаны были заставить их о многом задуматься, переосмыслить все то, что произошло, может быть, даже по-новому взглянуть на свою нынешнюю жизнь. Но – нет, разговоры у огня продолжались самые что ни на есть обыденные. Кто-то посетовал на то, что исхом в этом полугодии уродился мелкий. Кто-то рассказал о царь-рыбе, которая, оказавшись пойманной, умудрилась сама выпрыгнуть из лодки да при этом еще и едва не перевернула ее. В эту историю мало кто поверил, и рассказчик, обидевшись, умолк. После этого еще кто-то вспомнил о том, как поражены были хутуды, увидев впервые горящую неоновую лампу. Сначала хутуды никак не могли понять, что это такое. А когда им, наконец, разъяснили природу странного дневного света, долго не могли взять в толк, для чего это нужно.

– Нужно будет прихватить еще метров тридцать провода, чтобы в пещеру свет провести.

– Можно и рядом с селением хутудов «ветряную лесенку» запустить. Тогда у хутудов тоже будет электричество.

– А им-то зачем?

– Чтобы был свет по ночам.

– Хутуды в темноте видят.

– Все равно, при свете же веселее!

– Нет, хутуды на это не согласятся.

– Точно, ни за что. Они по-своему жить привыкли.

– Шивер даже охотничий нож не взял, который я ему подарить хотел.

– Хутуды приспособились к своей среде обитания. Иного им просто не нужно.

– Да они и не выживут в другой среде.

Со своего места поднялся Ли, подошел поближе к огню и отрезал от жарящейся оленьей ноги узкую полоску мяса. Откусив кусок, Энг пожевал мясо и одобрительно кивнул.

– Готово. Сверху можно срезать.

С оленьих ног обрезали пропекшееся мясо и разложили на пластиковом пакете. То мясо, что возле костей еще оставалось сырым, оставили на вертелах. На импровизированном столе тотчас же появились разломанные на куски уже немного зачерствевшие лепешки, пакетик с солью и горшочек с густым, чуть сладковатым тыкиновым соусом – восхитительную приправу к мясу готовила Аня Годинович.

– Когда мы наведем тут порядок, – сказал Ли, прожевав кусок мяса, – то объявим места, где живут хутуды, заповедными. Это будет их собственная земля. И никто не будет иметь права ступать на нее без их согласия.

– Это верно, – кивнул Макдуган. – Только хутуды, они же в каких-то вопросах наивные, как дети. Их любой гад обдурить сможет.

– А с гадами мы сами разбираться будем, – Эль-Страд подцепила на кончик ножа еще один кусок оленины. Положила его на лепешку, полила сверху соусом. – Да и не уживаются среди нас гады.

– Был один, да и тот сбежал.

– На Серегу намекаешь?

– Ага.

– Интересно, где он сейчас?

– Да какая разница…

– Главное, что не с нами.

– Эт-точно…

Последнее время Рикс стал замечать за собой некую странность. Если он долго сидел вот так, как сейчас, неподвижно, и мысли его не были заняты никакими особо сложными расчетами, он начинал чувствовать, что погружается в состояние ленивой умиротворенности, когда ни делать ничего не хочется, ни думать, ни говорить. Хочется только сидеть все так же, неподвижно, надеясь на то, что этот миг блаженного покоя будет тянуться вечно. Чарли, когда Рикс описал ему это состояние, назвал его дремотой. Но роботы не спят и уж тем более не дремлют. Браво выдвинул более правдоподобное объяснение. По его мнению, все дело было в том, что схемы позитронного мозга роботов давно не проходили профилактику, и это могло понизить степень их быстродействия. А как результат – кратковременное зависание основных функций, что и приводило к тому состоянию, что Чарли называл дремотой. С подобным объяснением вполне можно было бы согласиться, если бы не одно «но» – состояние так называемой «дремоты» возникало у Рикса только при вполне определенных внешних условиях. А именно – когда он находился в кругу друзей и ему было хорошо и спокойно.

Ужин затянулся едва не до полуночи. Ночь была теплой, небо – ясным, звезды на нем блистали, точно капельки ртути, разбежавшиеся в разные стороны, да и ребятам было о чем поговорить. Рикс не уставал удивляться способности людей находить темы для разговоров. Даже когда говорить, казалось, совершенно не о чем.

Задержавшись у костра дольше остальных, Ли из-под козырька бейсболки осторожно посмотрел на робота.

– Что? – спросил Рикс.

– Ты сегодня не спорил со мной.

– А почему я должен был спорить? – удивился Рикс.