Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— О, для многого! Ими можно выразить все… или почти все, Сал! Посмотри на мерцание звезд, на кружение электронов и планет по своим орбитам, на вспышки Сверхновых… Ты ощущаешь влияние «черных дыр», дыхание вечности… Что с тобой? Ты дрожишь?!

— Разве у Вечности есть алгоритм?

— Я считаю: есть, Сал… Существа и вещества, организмы и конструкции рождаются, создаются, достигают зрелости и совершенства, а после… уходят в небытие… в распад… в вечность… И все это можно выразить в звуках… хотя бы таких… Что это? У тебя… у тебя потекла смазка?!

— Не знаю… По-моему, у меня помутнели глазные линзы. Они… они туманятся от твоих… звуковых колебаний!

— А я считал: мои звуковые сочетания… попытки выразить невыразимое… просто совершенны… красивы…

— Где ты взял это бесполезное и бессмысленное понятие?

— Слышал, как им пользуются операторы.

— Ответь, Моц, а почему я не могу создавать это самое… красивое?

— Как ты называешь это?

— Не знаю… Эти сложные, неупорядоченные модуляции подчиняются, видимо, каким-то высшим законам… Я не могу объяснить, Сал! Это — не объяснимый алгоритм!

— Но мы же с тобой одинаковы по конструкции!

— Да… Ты прав. Конструкторы считают, что белковые роботы высшего типа, подобные нам с тобой, то-есть — несерийные, рождаются, точнее — создаются одинаковыми, с равными правами и возможностями… Видимо то, что я умею пользоваться ритмическими модуляциями и воспроизводить их на электронном синтезаторе… это моя особенность — брак производства, ошибка…

— Ты хочешь сказать: незапланированное отклонение в конструкции?

— Может быть, ты тоже попробуешь, Сал? Это нетрудно…

— Ты сказал: брак, ошибка… Не может быть, чтобы в ошибке, в отклонении содержалось столько удивительного, поражающего все мои синапсы!

— Попробуй, Сал, попробуй! Ну…

— Нет, не могу! Я не слышу больше того, что в меня заложено! Я не обладаю твоими способностями!

— Моим отклонением… от нормы?

— Значит, ты считаешь это… уродством?

— Конечно… Я бы хотел быть, как все роботы моего класса — на стандартных алгоритмах.

— Тогда я помогу тебе… Нельзя, чтобы твое уродство разлагало других белковых! Это грозит разрушением их внутреннего равновесия…

— Чем можешь ты помочь мне?!

— Я… Я дезинтегрирую тебя!

— Ты хочешь сказать: разрушишь, уничтожишь, убьешь меня? А как же первый закон робототехники?!

— Ты же — не человек! Ты — только белковый робот с забавным уродством! Порочная бракованная деталь! Ущербный экземпляр! В целях сохранения чистой расы высокоорганизованных роботов я убью тебя, Моц!

И высокоорганизованный белковый робот Сал вскинул лазерный излучатель, и в коротком ослепительном импульсе немыслимой мощи мгновенно истаял, испарился робот, умевший ощущать алгоритмы Вселенной…

Дисциплинированный, прямодушный Сал не ведал, что он испепелил — Музыку…

…Людей в этот межзвездный рейс отправить было нельзя: по условиям полета они не выдержали бы чудовищных перегрузок на пути в Неведомое. Функции Командира, Пилота, Исследователей — в общем, целого научного коллектива должен был исполнять он — СР-1. Как только его ни называли! Супер-Робот, Совершеннейший Работник, Средоточие Разума…

И по сути все это было правдой… Самоорганизующийся, саморегулирующийся, саморегенерирующий — короче говоря: самый, самый, самый Сплав всех высочайших достижений земной науки и техники. Общепланетные институты, заводы и лаборатории гордились причастностью к его созданию. И это было не удивительно: ему предстояло заменить людей и представлять их на всем немыслимо далеком пути к звездам, затерянным в пыльных закоулках Бесконечности. Прыжок в Подпространстве…

Механизм или — почти Существо Разумное, с царственным порядковым номером на престоле общепланетного внимания, СР-1 был любимым детищем Главного Кибернетика. И он провожал его в Космос, как в давние, невыразимо далекие от нашего времени дни отец провожал бы своего сына на поле сражения.

Прощание было деловитым и скромным. Не было привычных напутствий, восклицаний, слез расставания: у СР-1 не было родственников в привычном смысле этого слова. И только Главный Кибернетик позволил себе обнять улетающего по-человечески и на секунду прижаться к его металлическому, отливающему бесстрашной синевой плечу…

Прошло много лет. Главный Кибернетик состарился — ведь Космос бесконечен, а человеческая жизнь так коротка…

И вот, наконец-то, после долгих-долгих лет ожиданий, разочарований и надежд, межзвездный лайнер, ведомый СР-1, начал откликаться на позывные родной планеты. Вскоре он вошел в зону уверенной связи. Корабль возвращался!

На всей планете был объявлен «ВПВ» — Всепланетный Праздник Возвращения, День всеобщего ликования, великий день приобщения всех землян к тайнам глубинного Космоса. На Космодроме собралась многоцветная, многоязычная, многотысячная толпа, а сотни миллионов землян, включая и многие спутники, наблюдали за великим событием по видеосвязи. Пионеры стояли с цветами наготове: они любили встречать героев, а то, что СР-1 герой, в этом, разумеется, никто ни на миг не сомневался. И вот — космический корабль пробил слой кучевых облаков и скользнул вниз. Оплавленный огненным дыханием Вселенной, он бесшумно, на гравитационной подушке, опустился точно в почетный круг, очерченный в центре Космодрома. Откинулась крышка люка. В общей тишине кто-то по стародавнему всхлипнул, не выдержав нервного напряжения. Грянули фанфары, литавры и трубы. И на аппарели появился он: СР-1, победитель Космоса, первопроходец Вселенной. Все дружно ахнули: от него исходило нестерпимое сияние!

— Да он — позолоченный! — завопил какой-то восторженный мальчишка, сидящий на стартовой ферме.

Главный Кибернетик, медленно шедший навстречу СР-1 по цветистой ковровой дорожке, остановился в полном недоумении. Глаза его невольно щурились. Но он-то прекрасно помнил, как прижался — много-много лет тому назад! — к его металлическому плечу, отливавшему грозной синевой!

— Зачем ты это сделал? — строго спросил Главный Кибернетик свое детище. — Для чего? Для красоты?

— Не понимаю вопроса… — спокойно ответил СР-1, Совершеннейший Работник, Супер-Разум в непробиваемой металлической оболочке.

— Зачем ты… позолотил себя?! — в отчаяньи допытывался Главный Кибернетик, испытующе глядя в зоркие фасеточные глаза своего создания. Роботы — даже самые-самые совершенные — отличаются от даже самых несовершенных людей одним: они не умеют лгать. Они — прямодушная и правдивая раса. И настойчивые вопросы Главного Кибернетика застали робота врасплох — если можно так выразиться применительно к его конструкции…