Алекс Оуэн - История безумия

– Все в порядке?

– Да... Совсем забыл про соус барбекю.

Николас не был уверен в том, сказал ли он сейчас правду. Мозг будто сам нашел объяснение и заставил Николаса его озвучить. Юному психопату это очень не понравилось – разум его не слушался. А психопаты не любят, когда их что-то не слушается. Он испытал кратковременную вспышку гнева.

Николас притворился, что оглядывается в сторону витрины, чтобы пойти за соусом. Он пожал плечами и вернулся к блюду. Но когда он продолжил резать стейк, звон в ушах усилился.

И это был не просто звон – он походил на сигнал, в котором посреди мысленных помех прослеживались очертания мертвого Алоиса. Появилось желание напасть на него, отомстить этим самым ножом. Отомстить за безразличие.

– Знаете, мне надо отойти, – внезапно сказал Николас.

– Хорошо. Но ты уж извини, я почти доел. Так что встретимся в отделе.

2

Он прыснул водой себе в лицо. Николас, пока по его лицу стекали холодные капли, завис над раковиной в уборной.

Что он только что хотел сделать?

Убить Алоиса. Прямо там. Насколько глупо и безрассудно. Когда Николас брал в руки нож, в его голову лезли мысли о том, что он нападает на Алоиса. От неожиданности по его телу пробегала стрела шока.

– Простите... меня... – шептал он.

Николас закрыл глаза, пытаясь усмирить свои инстинкты. Он не должен убивать Алоиса, никогда, ни при каких условиях он не станет его убивать, но... почему так приятно об этом думать?

Николас открыл глаза и посмотрел на себя в зеркале. Он ли там, в отражении? Николас заглянул в свои зрачки, в свой стеклянный взгляд, и увидел отражение собственных мыслей. Его сознание померкло в представлении о том, как они вместе с Алоисом исполняют танец смерти. Романтический танец, которого так хотел Николас... Его можно было исполнить.

3

Николас вернулся в отдел. Он стоял в раме с детекторами магнитной жидкости. Системы вращались вокруг него, сканировали его организм и, завершая цикл обследования, пропускали в лабораторию.

Здесь Николас увидел тренировку сотрудника из отдела внутренних расследований. Мужчина держался на ногах уверенней предыдущих добровольцев, запросто перемещаясь на любое расстояние и в любую сторону. Именно он должен был представить обновленную версию устройства.

Николас прошел к своему компьютеру, но прежде чем сесть за него, уставился на руку сотрудника с надетым прототипом. Николас перевел взгляд на Алоиса.

Алоис следил за испытуемым и разговаривал с Генри и Эмили.

– Когда-нибудь нас спросят – «с чего все началось?». И мы ответим – «все началось с экспериментов в отделе экспериментальных технологий».

– Вы о чем?

– Я о том, дорогой мой Генри, что наши технологии изменяют ход истории. Чего только стоит тачскрин, разработанный в столичном филиале много лет назад.

– Вы про сенсорные телефоны?

– Да, я про них. Когда-нибудь та же участь постигнет перчатки телепортации.

– Слабо верится, что такая технология станет общедоступна.

– Ты мог представить в своем детстве, что будешь пользоваться телефоном без кнопок?

– Телефон без кнопок не является орудием для убийств.

– Перчатки тоже.

– Неужели вы не понимаете разницы? Телепортацией можно оторвать голову.

– А телефоном – связаться с террористами. Перчатка – всего лишь инструмент.

– Нет, это невероятно... Вам же придется рассказать за счет чего они работают.

– Расскажем.

– Как, если корпорация держит существование аномалий в строгой тайне?

– Не мы их скрыли от человечества.

– А кто же?

В разговор вступила Эмили:

– Международный союз, в прошлом известный как «Лига Наций».

– Что? Не может быть!

– В любом случае, сейчас мы должны готовиться.

– Демонстрация новой версии… – произнес Алоис. – Признаться, стоило мне открыть глаза этим утром, и я уже не смог уснуть.

– Нас ожидает много гостей? – спросил Генри.

– Да. Зрителей – не счесть. Руководители нашего филиала, их секретари, директор, заместители директора, заместители заместителей, секретари директора и заместителей, и секретари их заместителей… Короче говоря, не совсем привычная обстановка.

– Непривычная для нас, но не для нашего отдела, – уточнила Эмили.

– Именно. Нужно заранее приготовить смотровую комнату.

Алоис отдал соответствующий приказ, и Генри обнаружил кое-что новое в лаборатории: оказывается, стена, что была напротив входа, имела подвижное железное покрытие. При спуске оно открывало еще одно защитное стекло, но меньших размеров. Это было окно, за которым виднелась небольшая комната с синими креслами – зрительный зал для высшего эшелона корпорации, иногда приходящего смотреть на результаты деятельности отдела.

– Похоже, будет достаточно торжественно, – предположил Генри. – Но ведь это всего лишь незаконченный продукт.

– Нет – это почти завершенный продукт. И еще раз – спасибо, Николас.

Последнее было сказано погромче, чтобы Николас услышал. С довольным видом Николас положил руку на сердце и поклонился.

– Тогда что вы будете делать с окончательным вариантом?

– Покажем президенту и его заместителям... И если он одобрит – поставим на конвейер.

1

Шестерни перекатывались под дружное тарахтение, окутываясь за каждый такт столбами пара. Диск Преобразователя вращался от сцепленных с его сердечником зубчатых колес. На его поверхности работали миниатюрные ячейки электрической матрицы, способные синхронно загораться огромным числом комбинаций – достаточным, чтобы задавать направление выбросов с точностью до сантиметра.

– Системы работают стабильно, – докладывала Эмили. – Охрана дежурит у выхода, врачи тоже. Все предусмотрено.

Гости, тем временем, прибывали. В смотровую комнату заходили деловитые заместители с дублирующимися обязанностями, руководители в сопровождении секретарей и, вскоре, сам директор Центрального научно-исследовательского филиала Стивен Хайт. Они становились перед окном и смотрели на работу винтиков системы – сорока с лишним сотрудников отдела экспериментальных технологий. Те работали слаженно, подобно шестерням Преобразователя.

Чтобы важные персоны не скучали, для них играла знакомая джазовая музыка. Ее мотивами была пропитана сущность корпорации. Именно она играла в автомобиле таксиста, когда тот усыплял Генри. Именно ее любил напевать Хайт. Именно под нее прогоняли агента Дресслера.

Как на старом рояле перебирались клавиши, так и выступы шестеренок перебирали друг друга. Под пение медных духовых выплескивался пар. И сами сотрудники – всех разновидностей и рангов – были одеты в классические костюмы с пиджаком и галстуком, как и полагалось любителям джазовых заведений давно ушедшей эпохи.