Вадим Астанин - Срываясь в гибельные дали

- Распоряжаться чужими жизнями?

- Тяжело, кто ж спорит, - сказал Градов.

В наушнике прозвучал сигнал вызова. Градов моментально нажал кнопку приёма.

- Капитан, слушаю.

- Возвращаемся, - сказал Мадьяров.

- Что радиограмма? Передали?

- Возвращаемся, - сдержанно повторил корабельный инженер.

- Докладывайте, - приказал Градов.

Мадьяров нервно потёр ладонями.

- В общем, хуже некуда, капитан, - сказал он.

- Да говори же ты! - рявкнул Патерсон.

- Ричард! - осадил Патерсона Градов, - не орите, пожалуйста. Денис, мы вас слушаем.

- В общем, - повторил Мадьяров, - со связью у нас огромная засада.

- Денис хотел сказать, - вступил в разговор Костров, - что связи у нас нет. Совсем.

- Да, - сказал Мадьяров. - Радиорубка разбита. Полностью.

- Аппаратуру разнесли вдребезги, - добавил Костров. - Пока мы здесь выясняли кто в чём виноват, наш неуловимый душегубец без опаски уничтожал наши передатчики.

- Громил, - сказал Мадьяров. - Методично, не спеша, качественно, вдумчиво и со вкусом. Как будто знал, что ему ничем не помешают.

- Облава, - сказал Маккензи Грин.

- Сначала оружие, - сказал Градов. - Вы, доктор, останетесь на вахте. Протестовать бесполезно.

- С чего бы я должен возражать? - спросил Маккензи Грин.

- Я решил было...

- Напрасно, - сказал Грин. - Больше пользы я принесу как врач, а не как боец. Вояка из меня никудышный.

- Мы все здесь не бойцы, - мрачно промолвил Патерсон.

- Больше жизни, Ричард, - сказал Антон Костров. - Пробьёмся.

- Дебаты закончены. Выдвигаемся, - подвёл черту Градов. - Маккензи...

- Люк никому не открывать...

- Без моего прямого распоряжения, или, в экстренной ситуации, без дополнительного сигнала.

- Какого? - спросил Грин.

- Устанавливаю кодовое слово: "инфундибулум".

- Язык сломаешь, - сказал Костров.

- Инфундибулум, - повторил Градов. - И три удара в крышку люка.

Оружие взялся делать корабельный инженер и Денис Мадьяров постарался на славу. Полностью оправдал оказанное ему доверие. Благодаря его стараниям отряд мстителей был экипирован оружием ближнего и дальнего боя: метательными дротиками, изготовленными из стальной заточенной арматуры, короткими удобными копьями, сделанными из обрезанных титановых труб с приваренными зазубренными наконечниками, дубинками и ножами, вырезанными из армированных металлической нитью пластин керамической брони, мягкой до закалки и сверхпрочной после отжига и моллирования в квантовой печи. Солидный арсенал оружия для рукопашного боя дополняли плазменные резаки.

- Разбиваемся попарно, - сказал Градов. Мы с Мадьяровым осматриваем трюмы, а вы — Патерсон и Костров — осевую палубу. Идём от носа к корме, друг друга не теряем, со всей осторожностью обыскиваем каждый закоулок, мало-мальски пригодный для укрытия.

- Не забудьте воздуховоды принудительной вентиляции, трубы кондиционирования и подачи кислородно-воздушной смеси, - напомнил Мадьяров.

- Тогда берите в расчёт и пространство между палубным перекрытием, - сказал Патерсон, - годится, чтобы спрятаться.

- Неучтённый фактор, - сказал Костров. - Как быть, капитан?

- План не меняется, - отрезал Градов. - Гарнитуру держать включенной. Сеанс связи каждые пять минут, кроме чрезвычайных случаев. Вперёд!

...Ворвавшись в рубку, Градов первым делом сбросил газовый баллон. Порез на руке кровоточил. Градов снял куртку, вспорол подкладку и перевязал рану куском ткани. Из оружия у него уцелел только нож, дротики он бросил, когда на него набросился Патерсон, а копье когда бежал обратно к Мадьярову, оставшемуся на узком мостике, перекинутом через глубокую впадину, на дне которой покоились круглые туши маршевых двигателей. Там же, внизу, лежал и корабельный инженер, сброшенный непонятно кем в теснину двигательных отсеков. Градов вызвал Маккензи Грина, но судовой врач не отвечал и капитан, подгоняемый недобрыми предчувствиями, ринулся наверх, в ходовую рубку, выбросив из памяти разбившегося насмерть Мадьярова, обезумевшего Патерсона, заблокированного в горячей зоне ядерного реактора штурмана Кострова...

Дверь была открыта, рубка пуста. Маккензи Грин исчез...

Он пятнадцать лет потратил на то, чтобы стать... Кем же он хотел стать? И что из этого получилось? И кем он стал после пятнадцати лет исканий собственного предназначения? Своего пути в этом "быстро меняющемся мире"?

Я знал его не так, чтобы очень. Не так, чтобы близко. Наше знакомство носило характер скорее шапочный, чем дружеский. На уровне: мы пожмём друг другу руки при встрече; кивнём при встрече головой; спросим: "ну, как дела", или "как сам, ничего?", или "как ваше ничего?"; перекинемся парой необязательных фраз; пересечёмся на вечеринке; столкнёмся нос к носу в кинотеатре; посидим в компании за кружкой пива; одолжимся при случае небольшой суммой денег; съездим с друзьями на рыбалку; с ними же поохотимся на утренней зорьке; соберёмся в курилке потрепаться о футболе, машинах и женщинах; подбросим к подъезду дома по знакомству на машине; и забудем друг о друге без лишних сожалений...

Я был знаком с ним через моего бывшего школьного товарища, оставшегося моим лучшим другом и после окончания школы. Куда бы судьба не забрасывала нас. Друзей у человека не может быть много. Счастье, если их у тебя несколько, награда, если остаётся хотя бы один. Как говорится: "Много званых, но мало избранных".

Он уволился с работы в декабре девяносто шестого. Как раз накануне ошеломительного открытия, сделанного интернациональной группой археологов, кардинально и навсегда перевернувшего жизнь всех и каждого, находящегося в тот момент на тверди и хляби захолустной планетки, именуемой местными автохтонами Землёй.

В учебниках современной истории это знаменательное событие описано следующим образом: "2 января ..97 года при раскопках, проводимых в Долине Пирамид членами международной археологической экспедиции, собранной на средства, выделенные Организацией Объединённых Наций, под левой задней лапой Египетского Сфинкса на глубине ста метров от поверхности была обнаружена так называемая "капсула времени". Скрытая в обширном подземном бункере, она представляла собой сверхмощную вычислительную машину, хранящую в доступной форме все знания и технологии сверхцивилизации, погибшей задолго до появления первого человека в результате невыясненного катаклизма галактического масштаба".

После её обнаружения земная наука и земная техника совершила революционный скачок. Оказалось, что наши представления об универсуме были, нет, не ошибочными, они были разрозненными и отрывочными. Как будто за деревьями мы не замечали леса. Мы напоминали гусениц, грызущих листья и представляющих, что совокупностью листьев вселенная и ограничивается. Изучая строение листа, гусеница мнила, что постигает универсальные законы леса. Запутавшись в паутине частностей, мы утратили остроту зрения и всеобъемлющая истина от нас ускользнула.