Вера Огнева - Меня зовут I-45

Он нырнул в лифт, нажал цифру первого этажа. Повел плечами, выпрямил нывшую спину, собирая силы. Сумка с вещами уже лежала в багажнике. Полчаса лета, и он на космодроме. Хотелось «гелиоса». Чуть-чуть, самую малость, но…

«Я видел, что бывает, когда глотаешь его долго. Вам это не понравится». Кажется, так сказал А-206.

Луций взял себя в руки и вышел в холл.

Оставалось еще кое-что.

Служебное общежитие для малоимущих находилось в двух кварталах от Управления. Серое здание, под завязку набитое одинаковыми комнатушками на одного. Упаковки с живыми питомцами внутри. С информацией на каждой двери: номер, возраст, специализация, эффективность в работе, жизненные показатели. В конце коридора виднелась общая помывочная зона, кабинки туалета и медпункта.

Комната Бритвы оставляла желать лучшего. Стены изъедены пятнами: будто кто-то набрал в руку грязи и смешал ее с краской на стенах, протащил наискось, от двери до угла. Сама марсианка дрожала на койке в углу. Лежала лицом к стене, обхватив себя жилистыми руками. Без обычного костюма для аэроцикла или темно-синей формы, только полоса бандажа на груди и серые шорты. Позвоночник выпирал гребнем под смуглой кожей. Спутанные волосы скрывали шрамы на плечах.

– Собирайся, мы улетаем, – вырвалось у Луция.

Он собирался просто оставить «гелиос» – в качестве откупа – и уйти, но эти стены, и эта койка, и воздух, пыль в котором стояла взвесью, несмотря на систему вентиляции… Все казалось таким знакомым. Настоящее погребение заживо.

– Вали отсюда.

Луций сощурил глаза и поставил пузырек «гелиоса» у изголовья койки.

– Собирайся. Я не шучу.

Бритва молчала. Луций положил ладонь на экран блокировки.

– Я не твоя шестерка, – глухо донеслось вслед, когда он переступил порог. – И не твоя подружка. Иди куда шел и сюда не суйся.

– Глотай таблетку и спускайся в холл, – бросил Луций через плечо. – Или через полчаса я вернусь с распылителем и предписанием.

Он очень надеялся, что через тридцать минут ему не придется возвращаться к Титу Пуллию и выбивать служебного нюхача в дополнение к служебному челноку.

Экран на пульте управления вспыхнул золотом, и из глубин хранилища выплыл ящичек. На пластиковом боку загорелись вензеля букв, патрицианско-пурпурные. Заиграла пошлая печальная музыка, при звуках которой захотелось прострелить стекло. Вытащить контейнер – слишком тесный для целого человека – и сбежать из колумбария к чертям собачьим. Похоронить друга детства нормально, в земле, а не в механической карусели с фальшивой шарманкой.

Но долг Минию Луций собирался отдать по-другому. По чести и духу настоящего римлянина.

Ящик уехал обратно во тьму. Музыка смолкла. Луций отнял пальцы от сенсорной панели и вернулся в кабину лифта. «Седьмой уровень, – сообщил приятный женский голос. – Пожалуйста, укажите пункт вашего сле…»

Луций заткнул программу, коснувшись знака наземного уровня, и присел на скамью в углу – ехать предстояло несколько минут.

Слишком много легионеров погибло при исполнении. Хороших парней, небогатых, но честных патрициев. Охраняли мир и покой верхних уровней курий и что получали взамен? Служба в легионах империи потеряла свой престиж. Гораздо больше ценилось умение красиво одеваться и зарабатывать. Торговаться. Бить исподтишка. Патриции легионеров презирали, номера их ненавидели, хотя многие легионеры – Луций был свидетелем – не делали разницы между гражданами и негражданами. Защищали всех одинаково.

В памяти всплыли перекошенные лица. Десятки кулаков, ботинок, которые ломали ему ребра. Повисшее над ними влажное, тяжелое небо с точками пролетающих дронов.

Плебеи и патриции не могли быть на равных, сколько бы законов ни принимал Сенат. Сколько бы народных консулов ни сидело в его бронированных ячейках. «А Рим прогнил», – подумал Луций, щелкая зажигалкой. Электронный голос тут же ласково предупредил о грядущих штрафах за курение в неположенном месте. Луций ответил струей дыма в сенсоры на потолке.

Бритва ждала снаружи. Посвежела от вечернего холода; курила ту же марку сигарет – из пачки Луция. Усмехалась, но глаза не улыбались. Волосы цвета темного ореха золотились в жидком зимнем свете, их завитки рассыпались по крепким плечам. Ветер задул один – тонкий и юркий – на переносицу, и Луций машинально убрал его, зацепив концами пальцев.

Бритва отстранилась.

– Куда летим?

– В центр, – ответил Луций и двинулся к машине. Их ждал космодром.

Луций метался по салону корабля.

Делал это уже несколько часов кряду, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Сперва втискивался в кухонный отсек и заглядывал в холодильник – будто за десяток минут на полках могло появиться что-то новое. Затем спотыкался о длинные ноги Бритвы, проверял показания приборов, что-то искал в сумках в хвосте. Что – сам не знал. Просто копался в стопках одежды, между которыми слоями лежало оружие и сменные заряженные батареи. Снова кабина пилота и панель управления. И так по кругу. Энергия грозила разорвать его на части, не позволяла даже сесть. Он был так близок к цели, что кончики пальцев зудели.

– Может, отдохнешь уже?

Луций вынырнул из холодильника.

– Отдохнул, спасибо.

Он смерил взглядом поджарое тело Бритвы и блокнот, в котором она что-то постоянно нажимала.

Задержался на смуглых пальцах, которые летали над экраном.

Вновь сунулся в холодильник. Из пластикового нутра донесся запах ветчины, давно размороженной картошки и яиц – отвратное месиво ароматов. Стоило плотнее прижимать крышки контейнеров, но Луций не любил напрягать себя мелочами.

Он закрыл хромированную дверцу. Поток ароматов как отрезало. Вновь споткнувшись о ботинки Бритвы, он прошел в кабину, отделенную от остального салона чешуей занавески с изображением имперского орла. Сел в кресло пилота и уставился на зелено-голубую кляксу Эоса – как пятно плесени на рыжем боку планеты. За прошедшие минуты оно успело вырасти до размеров футбольного мяча. Тень ночи все еще укрывала курорт, но полоса света уже подбиралась к рваному побережью. Время от времени из гористой складки выстреливали шаттлы; прокатывались по дуге, как залпы системы «тауроса», и уходили на верхний уровень, предназначенный для отбывающего транспорта. Направляющие буйки лениво плыли мимо, повторяя движение Земли.

Впереди плелась старая посудина. Еле ползла на автопилоте; то качала крылом, собираясь поворачивать, то ныряла с трассы, теряя высоту. Видимо, у нее барахлила система навигации, и Луций молился всем богам, чтобы она не развалилась при посадке. Он навел внешнюю камеру на ее хвост и приблизил. Номер Земли. Луций хмыкнул и выстучал команду на сенсорной панели. Стоило его записать. Найти Управление, техосмотр которого допустил к полету такой древний хлам, и оставить жалобу.