Маша Храмкова - Ген Химеры Часть 1

— Побольше бы таких талантов в нашу команду, — бодро сказал мужчина в экзоскелете. Его лицо было здоровым и румяным, рот обрамляли задорные усы-щетки, а свою низкорослость он успешно компенсировал крепким телосложением.

Было очевидно, что “солдаты Айзека” выделялись из общей толпы. Большинство людей в подземке были хилыми, слабыми, больными и хромыми, за исключением тех, кто поставил себе механизированные конечности. А таких, надо сказать, было немало. Вот старик-киборг, чью правую руку заедает при каждом движении, а вот женщина с железной челюстью, непропорционально большой для ее лица, из-за чего оно похоже на морду гиены. Даже у детей здесь было полно уродливых имплантатов.

— Я так понял, разделение на Первый и Второй класс здесь не действует? — спросил Ойтуш у все еще стоящего рядом солдата.

— Многие дети родились и выросли в метро, — отозвался тот, укладывая контейнеры в ровную стопку. — Почти все из них воспитываются биологическими родителями. Мы заметили, что без искусственного разделения на классы, дети быстрее адаптируются, уважают взрослых и охотно используют их жизненный опыт.

— Звучит нереалистично, — помотал головой Ойтуш, вспоминая все, что повидал в Метрополе.

— Когда-нибудь так будет везде, — мужчина улыбнулся из-под щетинистых усов, и исчез так же неожиданно как и появился, так и не успев представиться. Уже через минуту Ойтуш увидел, как он помогает старикам закидывать пожитки в вагоны.

Интересно, у кого больше шансов занять место под солнцем? У самостоятельных, выросших без родителей граждан Первого класса, успешных в учебе и спорте или же у этих оборванцев, слабых, как упомянутые поганки в теплицах? И те и другие были нашим будущим.

***

Через несколько часов люди начали рассаживаться по вагонам. Из туннеля вернулась целая стайка дронов-разведчиков, и среди солдат пополз тревожный шепоток. Даже Айзек, казалось, нахмурился еще сильнее, чем это было возможно.

Люди набивались в вагоны плотно, словно кирпичи, скрепленные цементом. Никто не толкался и не ворчал, наоборот, каждый стремился, чтобы всем хватило места. Народ сидел на своих баулах, на коленях друг у друга; некоторые из грузовых вагонов были загружены в десятки раз больше меры.

Ойтуш обратил внимание, что Айзек и его команда обосновались в двух последних вагонах, вместе с огромным пулеметом, что был направлен прямо в черноту туннеля. Ойтуш кинул было полный надежды взгляд на главнокомандующего, но его тут же затолкали вместе к женщинам и детям. А чего он еще хотел? Чем задохлик вроде него сможет помочь при внезапной атаке?

Через несколько вагонов впереди он заметил Тору и Захарию, которые о чем-то переговаривались.

— Что-то страшное надвигается, — сказала та самая пожилая женщина с лицом гиены.

— Что именно? — нахмурился Ойтуш, оказавшийся рядом.

— В трубе много всяких тварей живет, — ответила та, — Да хоть те же беглые аниматусы.

Ойтушу сразу же вспомнился тот аниматус, который участвовал в их с Сати аресте. Казалось, что он не имеет своей воли, беспрекословно подчиняясь протекторию.

— Как действует на них нейронная пушка? — поинтересовался он. Мегафон тоже был тут: ехал в центральном крытом вагоне, под охраной десятка солдат.

— Оглушает, взрывает мозги и глазные яблоки.

“Получается, они похожи на людей”, — подумал Ойтуш, изо всех сил стараясь не представлять картину взорвавшихся глазных яблок. Потом повинуясь странному желанию, Ойтуш спросил у женщины:

— Можно я помогу вам, когда мы приедем?

Он указал на свернутую палатку, что лежала возле ее ног.

— Конечно, сынок, — женщина-киборг улыбнулась одними глазами. — Помощь всем пригодится.

Прозвучала последняя команда, и поезд тронулся. Они ехали очень медленно, все время петляя и останавливаясь, чтобы перевести стрелки. В современном городском метро давно ходили монорельсовые магнитопланы, и Ойтуш не мог вспомнить, чтобы когда-то ему приходилось передвигаться по обычным рельсам. Он чувствовал, как вибрирует потолок над ними: Метрополь продолжал жить своей привычной жизнью, совсем не подозревая, что где-то в недрах земли, горстка повстанцев движется через черноту в поисках нового дома. Или подозревает, но ничего не делает до поры до времени.

Все было тихо. Не звучало команд, не строчил пулемет, дети почти не плакали; лишь громыхали по рельсам колеса, и о чем-то тихо переговаривались люди. Погруженный в свои мысли, Ойтуш то засыпал, то снова просыпался. Периодически по вагону пускали флягу с водой и буханку хлеба, от которой Ойтуш отламывал неохотно, вовсе не чувствуя, что имеет здесь права на еду.

“Надо будет потом как-то пристроить себя”, — сказать себе Ойтуш. Взгляд его вновь невольно обратился к мужчинам и женщинам в последнем, вооруженном вагоне. Они негромко смеялись над шуткой, которую только что отмочил главнокомандующий.

“Было бы круто быть сейчас там, с ними”.

***

Переезд длился уже около четырех часов с небольшими остановками. Поезд останавливали в расширенных частях метро, чтобы люди могли справить нужду и поразмять ноги.

В тоннеле было темно и тихо; судя по всему, опасность им пока что не грозила.

Прогуливаясь возле вагона во время одной из остановок, Ойтуш заметил сутулую спину Торы.

— Эй, — он окликнул парня. — Не в курсе, долго еще ехать?

— Уже скоро, — неопределенно ответил тот. Неяркий свет фонарей отражался в его больших очках, отчего Тора еще больше походил на глазастое насекомое вроде стрекозы. Ойтуш взглянул на его лицо и на этот раз отчетливо заметил, что мимические мускулы работают лишь на одной его половине.

— Я парализован, — сказал парень, уловив направление его взгляда. — Половина лица не двигается.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил Ойтуш, чувствуя себя любопытным идиотом.

— Наверняка можно, — ответил тот. — Просто не хочу тратить на себя чье-то время.

— Захария не раз пытался вылечить тебя, верно? — вдруг сказал Ойтуш. — Но все безрезультатно.

— Он говорит, это больше психологическая травма. А, кстати, откуда ты знаешь? — удивился Тора.

— Говорю то, что пришло в голову, — признался Ойтуш. Он и сам не понял, зачем это ляпнул. Но угодил прямо в точку. — С тех пор как я здесь, у меня что-то вроде повышенной интуиции… Не знаю, как объяснить.

— Должно быть, это кровь Айзека, — предположил Тора. — Часть его одаренности передалась тебе вместе с ней.

— Не знал, что так бывает, — удивился Ойтуш.

— Это пройдет, не переживай, — улыбнулся Тора, и очки его вновь блеснули в свете фонарей.

— Придется сдавать свои билеты на Остров, — улыбнулся Ойтуш ему в ответ.

Неожиданно откуда-то из глубины метро донесся звук взрыва. Отдаленный, но ощутимый, отчего стены и пол мелко задрожали. Ойтуш и Тора интуитивно пригнулись, закрывая голову руками: черт знает, крепкие ли здесь потолки.