Роберт Хайнлайн - Неприятная профессия Джонатана Хога

– Да мне плевать, кворум у вас тут или мафиозная разборка. Выпустите меня отсюда.

– Тихо, мистер Рэндалл, тихо. Вы хотите получить ответы на свои вопросы?

– Не настолько. Черт возьми, выпустите…

– Но они и в самом деле требуют ответов. Это деловая встреча, и наша проблема – это вы.

– Я?!

– Да, вы. Правда, проблема не главная, но тем не менее требующая решения. Нам не нравится ваша деятельность, мистер Рэндалл. И вы должны ее прекратить.

Не успел Рэндалл ответить, как Стоулз поднял руку.

– Не спешите, мистер Рэндалл. Позвольте мне вам кое-что объяснить. Не ваша деятельность вообще. Нам наплевать, сколько блондинок вы подсадите в гостиничные номера в качестве свидетельниц в бракоразводных процессах, сколько телефонов вы прослушаете и сколько писем вскроете. Нас интересует лишь один аспект вашей деятельности. Я имею в виду мистера Хога. – Последнее слово он словно выплюнул.

Рэндалл почувствовал, что и присутствующие при произнесении этого имени как-то заерзали.

– А при чем тут мистер Хог? – спросил он.

За столом снова заерзали. Улыбка на лице Стоулза исчезла.

– Начиная с этой минуты, – сказал он, – давайте именовать его вашим клиентом. Дело вот в чем, мистер Рэндалл. У нас в отношении мистера… вашего клиента другие планы. Оставьте его в покое. Вы должны забыть о нем и никогда больше с ним не встречаться.

Рэндалл смотрел на него в упор:

– Я еще никогда не подводил клиента. И прежде чем отказаться от него, я скорее увижу вас в адском пламени.

– Что ж, – признал Стоулз, выпячивая губы, – уверяю вас, это в принципе не исключено, но исключительно в качестве сильной метафоры. Будем же разумными. Насколько мне известно, вы вполне разумный человек. Мы с моими коллегами тоже разумные люди. Вместо того чтобы запугивать или принуждать вас, позвольте рассказать вам одну историю, чтобы вы поняли, почему мы так настаиваем.

– Не желаю я слушать никаких историй. Все, я ухожу.

– Да неужели? Боюсь, что нет. И выслушать ее вам придется!

Он указал пальцем на Рэндалла. Тот попытался было ответить и почувствовал, что не может. «Да, – подумал он, – это, пожалуй, самый чертовски бесштанный сон в моей жизни. В следующий раз буду умнее – нечего наедаться перед сном».

– В Начале, – торжественно произнес Стоулз, – была Птица. – Он неожиданно закрыл лицо ладонями. Остальные присутствующие сделали то же самое.

Птица! Рэндалл вдруг понял, что означает это простое слово, произнесенное отвратительным толстяком. Это не какая-то там глупая в перьях курица, нет – это хищная птица с могучими крыльями и немигающими безжалостными белесыми глазами, пурпурными сережками… но особенно отчетливо он представил себе ее лапы, птичьи лапы, покрытые желтыми чешуйками, лишенные плоти, с огромными когтями, покрытыми засохшей кровью жертв. Отвратительная и ужасная…

Наконец Стоулз убрал руки от лица.

– Птица была одинока. Взмахи могучих крыльев несли ее сквозь глубины пространства, еще не имевшие вида. Но она была наделена Властью, а Власть – это Жизнь. Она взглянула на Север, хотя севера еще не было, она взглянула на Юг, хотя юга тоже не было, а потом на Восток и на Запад. Потом она взглянула Вверх и взглянула Вниз. Потом из пустоты и своего желания она свила гнездо.

Просторно было Ее гнездо, глубоко и нерушимо. И отложила Она в гнездо сто яиц. Она высиживала их и размышляла, так прошло десять тысяч лет. Когда настало время, Она слетела с гнезда и осветила его огнями, дабы смогли птенцы видеть. Потом она стала ждать.

Из каждого яйца на свет появилось по сто Сынов Птицы – общим числом десять тысяч. Но столь обширно было гнездо, что каждому из них хватило в нем места – каждый стал владыкой царства и каждый стал царем над всеми ползучими, летучими и бегающими на четырех ногах существами, порожденными в трещинах гнезда, сотворенными теплом и ожиданием.

Мудра и безжалостна была Птица, столь же безжалостны и мудры были ее Сыны. Дважды по десять тысяч лет они сражались и правили, и Птица была довольна. А потом нашлись такие, кто считал себя столь же мудрым и сильным, как и сама Птица. Из материала Гнезда они создали существ, подобных себе, и вдохнули им в ноздри желание иметь сыновей, подобных себе, дабы те служили им и сражались за них. Но сыны Сыновей не были столь же мудры, сильны и жестоки, а, напротив, слабы, мягкотелы и глупы. Недовольна была Птица.

И низринула она своих Сыновей, и были они закованы в цепи своими мягкотелыми глупыми сынами… прекратите вертеться, мистер Рэндалл! Я понимаю, что вам, с вашим убогим умишком, сложно уразуметь все это, но попробуйте хоть раз в жизни заглянуть дальше собственного носа и проглотить нечто пошире своего рта!

Глупые и слабые не могли удержать Сыновей Птицы, поэтому Птица поместила среди них, тут и там, других, куда более могучих, жестоких и умных, которые искусностью, жестокостью и коварством смогли предотвратить попытки Сыновей освободиться. Затем Птица удовлетворенно уселась вновь и стала ждать, как дальше пойдет игра… Игра продолжается и поныне. Поэтому мы не можем позволить вам иметь дело с вашим клиентом и каким-либо образом помогать ему. Теперь вы понимаете?

– Ничего я не понимаю, – воскликнул Рэндалл, к которому неожиданно вернулся дар речи. – К черту всю вашу шайку! Шутка зашла слишком далеко!

– Глупый, слабый и недалекий, – вздохнул Стоулз. – Покажите ему, мистер Фиппс.

Фиппс поднялся со своего места, положил на стол чемоданчик, открыл его, что-то достал и сунул под нос Рэндаллу… зеркало.

– Будьте добры, взгляните, мистер Рэндалл, – вежливо сказал он.

Рэндалл взглянул на свое отражение в зеркале.

– И что вы на это скажете, мистер Рэндалл?

Отражение растворилось, и он понял, что смотрит на свою собственную спальню как будто с небольшой высоты. В спальне было темно, но он ясно различал очертания головы своей жены на подушке. Его собственная подушка пустовала.

Синтия пошевелилась, перевернулась на бок и едва слышно вздохнула. Губы ее были приоткрыты в легкой полуулыбке, как будто ей снился какой-то приятный сон.

– Видите, мистер Рэндалл? – спросил Стоулз. – Вы ведь не хотите, чтобы с ней что-нибудь произошло?

– Ах ты грязный, мерзкий…

– Спокойно, мистер Рэндалл, спокойно. Этого с вашей стороны будет вполне достаточно. Помните о своих собственных интересах… и ее тоже. – Стоулз повернулся к Фиппсу и сказал: – Уберите его.

– Прошу вас, мистер Рэндалл.

Он снова ощутил унизительный толчок в спину, а потом вдруг оказался в воздухе, а картина внизу начала рассыпаться на кусочки.

Он пришел в себя в собственной постели, еще не до конца проснувшийся и в холодном поту.

Синтия тоже проснулась и села.