Роберт Хайнлайн - Неприятная профессия Джонатана Хога

К квартире мистера Хога это явно не относилось. В ней царила какая-то воздушность, приятная, как вальс Брамса. Синтии страшно захотелось спросить его, где он покупал свои занавески.

Хог взял протянутую Синтией чашку чая, подержал в руке, насладился ароматом и только потом сделал глоток. Потом он повернулся к Рэндаллу:

– Сдается мне, сэр, что сегодня утром мы встретились совершенно напрасно.

– Возможно. А с чего вы взяли?

– Сейчас объясню. Я и впрямь не знаю, что делать дальше. Ваш звонок… когда вы позвонили, я как раз заваривал утренний чай – прислуги у меня нет, – как всегда, по утрам. Наверное, рано утром голова у меня как в тумане… ну, понимаете, этакая рассеянность, я просто делаю то, что привык делать, встав с постели, умываюсь, и все такое, причем совершенно машинально, думая о другом. Когда вы позвонили, я не сразу сообразил, кто вы такой и что у нас с вами за дело. В какой-то степени, в ходе нашего разговора, в голове у меня прояснилось, я пришел в себя, но зато теперь… – Он беспомощно пожал плечами. – Теперь я не имею ни малейшего представления о том, что мне делать дальше.

Рэндалл кивнул:

– Звоня вам, я предполагал такую возможность. Не собираюсь выдавать себя за психолога, но мне казалось вполне возможным, что ваш переход от вечерней личности к дневной происходит в момент ухода из дома и любое вмешательство в ваш обычный распорядок дня может все нарушить.

– Тогда зачем же…

– Затем, что это никакого значения не имеет. Понимаете, вчера мы следили за вами и знаем, куда вы ходите.

– Правда? Так скажите же мне, скажите!

– Не так быстро. В последний момент мы вас потеряли. И вот что я предлагаю: мы проводим вас куда надо, до того самого места, где вы оторвались. И я надеюсь, что с этого места привычка поведет вас дальше, а мы пойдем за вами по пятам.

– Вы говорите «мы». Разве миссис Рэндалл вам помогает?

Рэндалл заколебался, понимая, что его поймали на мякине. Синтия тут же вмешалась, приняв удар на себя.

– Обычно нет, мистер Хог, но мы решили, что это особый случай. Нам показалось, что вам было бы неприятно, если бы ваши личные дела стали достоянием какого-нибудь рядового сыщика. Поэтому мистер Рэндалл занялся вашим случаем лично, в случае необходимости привлекая меня.

– О, как это благородно с вашей стороны!

– Не стоит благодарности.

– Но ведь тогда… тогда… Но в таком случае… наверное, я заплатил вам недостаточно? Ведь наверняка услуги главы компании стоят дороже.

Хог посмотрел на Синтию. Рэндалл жестом подал ей знак «да», который она предпочла проигнорировать.

– Заплаченная вами сумма, мистер Хог, вполне достаточна. Если потребуются дополнительные расходы, мы обсудим это позже.

– Непременно. – Он замолчал и задумчиво оттопырил нижнюю губу. – Поверьте, я и в самом деле высоко ценю ту деликатность, с которой вы подошли к моему делу. Мне меньше всего хотелось бы… – Он неожиданно повернулся к Рэндаллу. – Скажите… а вдруг бы выяснилось, что моя дневная жизнь немного… скандальна? – Это слово явно далось ему с трудом.

– Я бы сохранил это в тайне.

– А вдруг это оказалось бы нечто похуже? Допустим, какой-то… криминал. Чудовищный.

Рэндаллу не сразу удалось подобрать нужные слова.

– У меня лицензия штата Иллинойс. Согласно этой лицензии, я считаюсь в какой-то степени специальным сотрудником полиции. И, естественно, я не вправе скрывать серьезные преступления. В то же время не мое дело закладывать клиентов, виновных в мелких шалостях. Могу вас заверить: для того чтобы я передал вас в руки полиции, вы должны быть виновны в чем-то очень серьезном.

– Тем не менее вы не можете полностью гарантировать, что не сделаете этого?

– Нет, – спокойно ответил он.

Хог вздохнул.

– Видимо, придется положиться на вас. – Он поднес правую руку к лицу и взглянул на свои ногти. – Нет-нет, я не могу так рисковать. Мистер Рэндалл, а если… Предположим, вы обнаружите нечто, не вызывающее вашего одобрения… не могли бы вы просто позвонить мне и сказать, что вы отказываетесь от дела?

– Нет.

Хог прикрыл глаза руками и некоторое время молчал. Когда же заговорил, его голос был едва слышен.

– Пока вы ничего… не обнаружили?

Рэндалл отрицательно покачал головой.

– Тогда, возможно, самым разумным будет оставить это дело. Наверное, лучше будет, если некоторые вещи никогда не выплывут наружу.

Очевидное отчаяние и беспомощность Хога в сочетании с благоприятным впечатлением от его квартиры вызвали у Синтии прилив сочувствия, которое накануне вечером она сочла бы попросту невозможным. Она наклонилась к нему:

– Стоит ли так отчаиваться, мистер Хог? Ведь у вас нет причин считать, что вы совершили нечто, чего следовало бы бояться… Или есть?

– Нет. В самом деле нет. Ничего, кроме непреодолимой тревоги.

– Но почему?

– Миссис Рэндалл, вам никогда не доводилось слышать за спиной непонятный шум и бояться обернуться? Вам никогда не приходилось просыпаться среди ночи и бояться открыть глаза, чтобы выяснить, что именно вас разбудило? Некоторые из злых снов становятся явью лишь тогда, когда их наличие признают и встречаются с ними лицом к лицу. Я не в силах встретить это зло лицом к лицу, – прошептал он. – Думал – смогу, но ошибался.

– Да будет вам, – ободряюще сказала Синтия, – реальность никогда не бывает такой жуткой, как наши страхи…

– С чего вы взяли? Почему она не бывает хуже?

– Господи, да просто потому, что так оно и есть. – Она замолчала, внезапно осознав, что ее оптимизм ничем не обоснован, что именно так взрослые обычно успокаивают детей. Она вспомнила мать, отправленную в больницу якобы с аппендицитом, который ее знакомые и любящие домочадцы между собой считали просто ипохондрией, и потом умершую там от рака.

Нет, действительность очень часто оказывалась куда хуже, чем любые самые лютые страхи.

И все же она не могла с ним согласиться.

– Допустим, мы будем рассматривать это в самом худшем свете, – предложила Синтия. – Допустим, вы и в самом деле во время своих провалов в памяти совершили какое-то преступление. Все равно ни один суд в Штатах не признает вас ответственным за ваши действия.

Хог бросил на нее безумный взгляд.

– Да-да, возможно, меня и не посадят. А знаете, что со мной сделают? Ведь знаете, не так ли? Вы хоть представляете себе, что делают с преступниками, признанными невменяемыми?

– Конечно, знаю, – ответила она. – Они получают то же лечение, что и другие невменяемые пациенты. Их ни в коей мере не дискриминируют. Поверьте, я знаю, я вела расследование в больнице штата.

– Допустим, что так… но ведь вы смотрели на это со стороны. А вам никогда не приходилось задумываться, как это выглядит изнутри? Вас когда-нибудь заворачивали в мокрую простыню? А санитары вас когда-нибудь укладывали в постель? Или заставляли насильно есть? Знаете, каково это, когда при малейшем вашем движении в двери поворачивается ключ? И что такое полное отсутствие уединения, когда вы так в нем нуждаетесь?