Роберт Хайнлайн - Неприятная профессия Джонатана Хога

Хог бросил взгляд на далекий город: с озера на него надвигалась стена тумана.

– На эти вопросы у нас уже почти не остается времени, – сказал он, – впрочем, даже для вас самого не так уж и важно, верите вы мне или нет. Но на самом деле вы верите – и поделать с этим вам ничего не удастся. Правда, вы коснулись еще одного вопроса. Вот, держите. – Он достал из кармана толстую пачку банкнот и протянул ее Рэндаллу. – Они мне больше не понадобятся. Через несколько минут я вас покину.

– И куда вы направляетесь?

– Обратно к себе. После моего ухода можете сделать вот что: садитесь в машину и через город отправляйтесь на юг. И ни при каких обстоятельствах не открывайте окон до тех пор, пока не окажетесь далеко от города.

– А почему? Мне это не очень-то по душе.

– Тем не менее таков мой совет. Будут происходить некоторые… изменения, перестройки и все такое.

– Что вы имеете в виду?

– Я ведь уже говорил вам, что предстоит разобраться с Сыновьями Птицы, с ними и со всеми их делами.

– И как же?

Хог не ответил, а снова бросил взгляд на стену тумана. Туман постепенно наползал на город.

– Все. Мне пора уходить. Делайте так, как я сказал. – Он развернулся и собрался уходить. Тут Синтия подняла голову и заговорила:

– Подождите, не уходите!

– Да, моя дорогая, слушаю.

– Скажите мне только одно: останемся ли мы с Тедди вместе?

Он посмотрел ей в глаза и ответил:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Но не знаю.

– Но вы должны знать!

– И тем не менее не знаю. Если вы оба существа этого мира, то вы дальше можете идти бок о бок. Но, понимаете, есть ведь еще и Критики.

– Критики? Какое им до нас дело?

– Один из вас или вы оба можете оказаться Критиками. Я этого сказать не могу. Помните: Критики – люди, во всяком случае здесь. До сегодняшнего дня я и сам не знал, что я – один из них. – Он задумчиво взглянул на Рэндалла. – Ну, он вполне может быть одним из них. У меня сегодня почему-то возникло такое ощущение.

– А-а-а… я?

– Я просто не могу этого знать. Но вряд ли. Дело в том, что мы не должны общаться друг с другом – это испортит наш художественный вкус.

– Но… но… если мы такие разные, то…

– Это все. – Он сказал это не слишком резко, но в словах его была какая-то окончательность, которая поразила их обоих. Он нагнулся над остатками провизии, взял еще одну виноградину, прожевал ее и закрыл глаза.

И еще некоторое время продолжал стоять с закрытыми глазами. Наконец Рэндалл окликнул его:

– Мистер Хог!

Никакого ответа.

– Мистер Хог!

Молчание.

Тогда он отстранил Синтию, поднялся, подошел к неподвижно сидящему человеку и потряс его.

– Мистер Хог!

– Но не можем же мы вот так его здесь оставить! – несколько минут спустя доказывал Рэндалл.

– Тедди, он прекрасно знал, что делает. Мы должны сделать то, что он нам посоветовал.

– Ладно. Впрочем, мы можем остановиться в Уокигане и сообщить в полицию.

– Ага, и рассказать им, что мы оставили на холме мертвого человека, да? А они, наверное, ответят: «Молодцы» – и отпустят нас. Нет, Тедди, мы должны делать только то, что велел он.

– Малышка… неужели ты поверила во всю эту чушь, которую он здесь нес?

Она взглянула на него, и он заметил, что она вот-вот расплачется. Синтия спросила:

– А ты сам-то не поверил, что ли? Только не ври мне, Тедди.

Он некоторое время выдерживал ее взгляд, потом опустил глаза и сказал:

– Ой, да ладно. Сделаем, как он велел. Садись в машину.

Когда они спустились с холма, туман, надвигавшийся на город, куда-то исчез. Не появился он и позже, когда машина свернула на юг. День был столь же ясным и солнечным, как и обещал быть с утра, поэтому чрезвычайно странным казалось указание Хога держать окна закрытыми.

На юг они направились по шоссе, идущему вдоль берега озера, с тем чтобы как можно быстрее миновать Петлю и сам город. Машин на шоссе становилось все больше и больше. Рэндаллу пришлось все внимание уделять рулевому колесу. У них не было ни малейшего желания разговаривать.

Они миновали Петлю, когда Рэндалл вдруг сказал:

– Синтия…

– Да?

– Все же кому-то сообщить мы должны. Я собираюсь попросить следующего же копа позвонить в уокиганский участок.

– Тедди!

– Не волнуйся. Я постараюсь рассказать ему все так, чтобы они не заинтересовались нами. Ну, там, вокруг да около… словом, сама знаешь.

Она прекрасно представляла себе его изобретательность и понимала, что это ему вполне по силам, поэтому больше не отговаривала. Через несколько кварталов Рэндалл заметил греющегося на солнышке патрульного полицейского на тротуаре, который наблюдал за тем, как играют в футбол несколько мальчишек. Он притормозил рядом с ним.

– Опусти окно, Син.

Она так и сделала, но, едва вздохнув, с трудом удержалась от вскрика. Он тоже не вскрикнул, хотя ему бы этого очень хотелось.

За открытым окном не было ни солнечного света, ни копа, ни мальчишек – абсолютно ничего. Ничего, кроме серого и бесформенного тумана, медленно пульсирующего в каком-то подобии собственной жизни. Города сквозь туман видно не было, но не потому, что туман был чересчур густым, – а просто потому, что город был пуст. Не было заметно ни движения. Не было слышно ни звука.

Туман начал медленно вползать в салон их машины. Рэндалл закричал:

– Скорее закрывай окно!

Она попыталась это сделать, но руки отказывались ей повиноваться. Он потянулся к ручке ее окна и начал лихорадочно крутить ее, закрывая окно как можно плотнее.

Тут же за окном возник залитый солнцем пейзаж, они снова увидели патрульного, веселую игру в футбол, тротуар и остальной город. Синтия положила ладонь ему на плечо.

– Поехали, Тедди!

– Минуточку, – сказал Рэндалл и повернулся к водительскому окну. Потом крайне осторожно опустил стекло, всего на какой-нибудь дюйм.

Этого оказалось достаточно. Бесформенная масса тумана была и здесь: через стекло смотрелся солнечный день, а через щель – ничто.

– Поехали, Тедди, прошу тебя!

Теперь его не надо было понукать. Машина рывком тронулась с места.

Их дом находится не на самом берегу залива, но с холма возле их дома море видно. В деревушке, где они покупают продукты, проживает всего восемьсот человек, и этого им вполне достаточно. Они не ищут ничьего общества, кроме общества друг друга. И друг друга им хватает с лихвой. Когда он выходит на огород или в поле, она неотступно следует за ним, прихватывая какую-нибудь женскую работу. Если они отправляются в деревушку, то идут вместе, держась за руки – причем всегда.

Он отпустил бороду, но это скорее не причуда, а необходимость, поскольку в их доме нет ни единого зеркала. Имеется у них и одна странность, которая обратила бы на себя внимание где угодно, если бы о ней узнали окружающие, но странность эта такого свойства, что никто никогда о ней не узнает.