Павел Шумил - Кот в муравейнике

В общем, старт прошел интересно. И перегрузку испытали, и в невесомости покувыркались, и при одной десятой «g» попрыгали. Наружу нас, правда, не выпустили. И кто не пустил — родной брат!..

После Луны на катере включились гравикомпенсаторы, внутреннюю гравитацию настроили на 1 «g», и Тарркс объявил, что до самого Марраса ничего интересного не будет. Дамы расползлись спать по гермопеналам. Мама рассказала, что раньше в таких же тесных пеналах, только без телевизоров, во Дворце рабыни спали.

Вскоре я остался один посреди сонного царства. Свет сменился на тусклый зеленый. Даже иллюминаторы салона закрылись защитными щитками. Только один, почему-то, остался открытым. Пошел к пилотам, но из рубки меня выгнали. Тогда я уселся в кресло и прилип к последнему открытому иллюминатору. Звезды в космосе яркие, и их раза в два-три больше, чем видно с поверхности. А может, глаза привыкли к полумраку. Но Маррас еще далеко, а Ррафет уже далеко. Крохотный бело-голубой кружок, на котором детали почти неразличимы. Скучно в межпланетном космосе. Не на что смотреть, нет движения. Только неподвижные звезды. Вот на планетарной орбите — другое дело.

Из рубки вышла мама. Она умеет водить все на свете. Даже пилотировать «Призраки» научилась под шлемом. Она единственная, кто садится под шлем при любой возможности. Я давно подозреваю, что не ради знаний, а силу воли тренирует, не дает себе расслабиться, размякнуть. Такая у меня мама! Стас как-то сказал о ней: «Наша Железная Леди».

А внутри семьи она совсем другая. Нежная и любящая.

Мама подошла ко мне сзади, положила ладошки на плечи, наклонилась и прижалась щекой к моему уху. Я даже муркнул.

— Когда ты успел вырасти, сынок? Как я этого раньше не замечала? Себе не верю — скоро стану бабушкой…

Так уютно и приятно рядом с мамой. Но время летит. Чтоб не засыапть завтра на ходу, пришлось нам забираться в спальные пеналы — и до сигнала побудки…

Посадку я проспал. Проснулся от яркого света, который ворвался в мой пенал. Проморгался, и увидел, как на меня с умилением смотрит папа. А мама стоит рядом и тепло улыбается.

В следующую секунду могучие папины руки выдернули меня из пенала и подбросили вверх. Это — меня! Мою тушку весом восемьдесят пять кило! Как в детстве! А когда папа прижал к груди — аж ребра прогнулись!

Шортики я не снимал. Торопливо натянул желтую футболку, сунул ноги в кроссовки и повел знакомить с женами.

Лапочка успела обучить Тамарр островным ритуалам. А раз вокруг больше пяти прраттов, начались вежливые полупоклоны, полуприседания с вежливым подмуркиванием… Но папа просто сгреб нас в кучу и прижал к груди.

— К черту японские церемонии. Как я по вам соскучился, пушистики мои!

А потом окрестил Тамарр Тигррой. Лапочку оставил Лапочкой. И повел знакомить с базой.

Базу накрывал прозрачный купол, разделенный гермопереборками на восемь секторов. И еще по горизонтали — пополам, на два высоких этажа. Но главное здание — под землей. Подземная база раза в четыре больше, чем Хранилище. А купол — это зона отдыха. Пока — пустая. Голые, почти везде прозрачные стены и полы. Технические коридоры, заполненные трубами и кабелями. Индустриальный стиль, в общем. Папа сказал, скоро все это безобразие скроет зелень.

Разумеется, первым делом нас накормили. Затем расселили по комнатам. И предупредили, по местному времени здесь вечер. Скоро начнет темнеть, и лучше нам лечь спать, чтоб организм быстрее перестроился.

Пустых помещений в жилой зоне — выше крыши. Что характерно — все уже с мебелью! Сестренка выбрала нам шикарные апартаменты из четырех комнат. Пока я подключал свою планшетку к информационным каналам местной сети, Тамарр и Кирра сдвинули вместе три кровати!

— Что вы творите? — закричал на них я. Жены смутились Но Кирра…

— Недовольные могут спать на коврике под дверью, — заявила она и показала мне язык. Пришлось объяснить неразумной, кто в доме хозяин. И трехкратный количественный перевес — еще не обязательно победа, если противник боится щекотки.

Но все-таки, три на одного — это много. После упорного сопротивления я одержал поражение и был коварно закатан в одеяло. Спасла мама, заглянувшая пожелать спокойной ночи.

А на следующий день нас, одетых в скафандры, отвезли в бескрайнюю, плоскую как стол пустыню. И объяснили, что у нас под ногами — океан! Только насквозь замерзший совсем недавно — пару десятков миллионов лет назад. На лед намело ветром несколько метров песка. Но льда на планете выше крыши, Хватит, чтоб покрыть трехкилометровым слоем всю поверхность. А если планету чуть-чуть подогреть, появятся материки и океаны. И почему бы это не сделать нашим потомкам?

Папа верен себе. Пустыни ему мало. Слишком просто. Теперь собирается прибрать к рукам целую планету!

На следующий день нас, гостей, пригласили посмотреть на старт эксперимента «Водогрей». И я понял, из каких соображений была назначена дата визита. Эксперимент решено провести приблизительно в тысяче километров от базы, где под метровым слоем песка скрывается восемь с половиной километров льда.

Водогрей — это блестящий металлический шар диаметром около десяти метров. Когда он будет включен, его поверхность нагреется до двух тысяч градусов. Больше нельзя — расплавится сам шар и его автоматика.

Плотность выбрана так, чтоб шар тонул в воде, но плавал в расплавленных горных породах — гранитах и базальтах. А прочность… Прочность шара зашкаливает за все разумные пределы. Запаса энергии в шаре хватит лет на тридцать-пятьдесят. По обстоятельствам, в зависимости от теплоотдачи.

Когда мы по десять раз обошли вокруг шара, ощупали и обстучали его, а краулер на гравиподушке, что привез его сюда, скрылся за горизонтом, папа сказал, что пора начинать эксперимент.

Мы погрузились в катер, поднялись на километр, отлетели на десять в сторону. И папа нажал на кнопку.

В первый момент ничего не произошло. И во второй — тоже. Шар очень четко смотрелся на экране в пассажирском салоне.

Затем кто-то заметил, что шар начал темнеть. А с земли вокруг него поднимается пар. Слой пара густел очень быстро. Вскоре шара стало не видно. Но сам пар начал отливать багровым. Совсем недолго. Через несколько секунд в земле образовалась дырка, из которой ударил в небо столб пара.

— Глубина погружения пятьдесят метров, сто метров, сто пятьдесят метров, — забубнил голос. После двухсот пятидесяти дырка превратилась в кратер. А струя пара ослабела.

После четырехсот метров пар исчез вовсе. Осталась воронка с довольно крутыми стенками.

— Что-то будет! — произнес папа и велел пилоту отодвинуться от катера еще на пяток километров.

Бабахнуло, когда шар погрузился ниже шестисот метров. Знатно так бабахнуло! Но можно было не отодвигаться. Зато воронка стала значительно больше… и на этом все интересное закончилось. Механический голос отсчитывал метры и километры погружения шара, но на поверхности ничего не происходило. Вообще ничего! Легкий ветерок унес облако пара. Открылась белая от инея воронка, и такой же белый от инея песок вокруг нее.