Сергей Бобров - Спецификация идитола

Через десять минут они выходят. Хорошо, они выслушают его. Но его предупреждают, что совещание должно носить только деловой характер. Эвис соглашается.

Они выходят в маленький зальчик и садятся вокруг двух столов. Эвис просит разрешения осведомиться, с кем он имеет дело. Ему отвечают: это об’единенный комитет бастующей области. Ему принадлежит власть в области, окруженной с четырех сторон войсками правительства.

Эвис спрашивает, сколько времени дают ему на доклад. Ему дают двадцать минут. Хорошо. Он начинает.

Он приехал не от правительства. Оно показало всю свою глупость и слепоту на этом деле, так что ни один деловой человек теперь не будет говорить с ним. Он является от синдиката Ован-Черри-Тринидад, об’единяющего собой такие и такие то банки. Вот каковы их акционеры и каковы их капиталы. Он должен вкратце изложить историю вопроса. Синдикат Лавуэрса под предлогом кампании за Идитол поднял на бирже борьбу с фактическими владельцами горючего. Лавуэрс не имел возможности всех их скупить — угодно ли доказательств?

Председатель ставит вопрос на голосование. Нет, отвергнуто. Биржа их не интересует.

Поскольку это так, — вся склока, поднятая Лавуэрсом, является спекуляцией. Спекуляция эта возникла из необходимости прикрыть дыры синдиката Лавуэрса. Он не мог скупить горючее и металлургию, но он мог разорить их. Однако, вслед за разорением, он не смог бы эксплоатировать эти богатства. Таким образом, вы представляете себе, что победа Лавуэрса знаменовала бы собой крах отечественной промышленности.

Председатель останавливает его. Ему подана записка. Некоторые члены совещания выражают сомнение в сказанном.

Эвис останавливается. Он не имеет ничего против того, чтобы подкрепить свои слова. Он вынимает документы. К нему подсаживается с одной стороны рабочий в блузе, с другой молодой человек, с нежным цветом лица, в очках, его прямые волосы падают ему на глаза. Минут десять они просматривают документы. Бумаги ходят по рукам. Пока они рассматривают его бумажки, услужливо им развертываемые негром, Эвис курит себе свою сигару (его портсигар лежит открытый на столе, но никто не берет сигар) и посматривает. Он отлично замечает, как некий блондин с подозрительными глазами и усами, обвисшими, как у сома, поглядывает на другого блондина более гладкой и оптимистической наружности, пока тот совещается полушопотом с соседом. Он, Эвис, прикидывает, что ведь не все же здесь думают одно и то же, — ясно, что Осия их мог склеить своей дуростью, но война с Осией кончится, и тогда наметятся трещинки всякого рода. По тону кое-каких вопросов он видит, как некоторые дальновидные люди, ловко пробуют воду при помощи чужих конечностей, — это опять вода на их мельницу, — эта-то вода. Наконец, молодой человек в очках говорит, что он лично полагает, что доказательства удовлетворительны. Его подзывает председатель и спрашивает его на ухо. Он отрицательно качает головой. Эвис догадывается, что дело идет о подлинности его документов. Видимо, этот юноша, — человек осведомленный. Он продолжает.

Ряд других операций, предпринятых Осией Лавуэрсом, как-то соглашение с Ланголонгом, участие в экуадорском займе, фиктивном займе, который ставит ряд европейских банков в очень неловкое положение, — они, стало быть, поддерживают операции недоброкачественного свойства, — и еще кое-какие обстоятельства заставили их синдикат, Ован-Черри-Тринидад — предпринять секретное обследование дел Лавуэрса. Обследование это показало, что фирма Лавуэрс прогорела уже два года тому назад, и ныне ее благосостояние зиждется на ряде совершенно недостойных делового человека сделок с мелкими и ростовщическими банками, онколистами, а также ее связью с штрейкбрехерскими конторами…

Движение среди присутствующих. Снова Эвис показывает документы и снова они признаются удовлетворительными. А молодой человек в очках — об’ясняет шопотом своим соседям в чем здесь дело.

Политика синдиката Ован-Черри-Тринидад свелась после этих открытий к борьбе с Осией. Положение сейчас таково. Им удалось сбить одного очень важного конкурента, именно ВБСГ, подкупить другого, именно Брафлор, — но силы Осии еще не исчерпаны. Он помят, но далеко еще не разбит. БКА была принесена в жертву Осин с целью сбить ВБСГ, и эта цель достигнута. БКА может быть восстановлена безо всякого убытка для вкладчиков ровно в две недели.

Итак, он позволил себе очертить создавшееся положение следующим образом. Борьба за Идитол приближается к своему концу, — все мелкие враги и друзья сведены на нет. Что до самого Идитола, то Ован-Черри-Тринидад ведет сейчас в большом масштабе эти исследования. Пока еще реальных результатов не получено. Что же до изобретателя Идитола, то политика Осии в этом деле свелась к неотступной травле того и другого изобретателя, при чем он не останавливался ни перед чем, — однажды им был взорван из за Идитола пассажирский пароход. По-видимому оба изобретателя стараниями Осин убиты. Итак остаются: — Ован-Черри-Тринидад и Осия. Преступления Осин во всей этой борьбе неисчислимы. Организованные им поджоги и взрывы фабрик, избиения рабочих и резня беспримерны. Потери по примерным подсчетам исчисляются в двадцать тысяч человек квалифицированной силы, убытки превосходят один миллиард долларов.

Если победит Осия, то он не будет иметь ни пенса, чтобы пустить фабрики в ход. Пройдет по меньшей мере год, пока начнет налаживаться производство. Их сведения не оставляют в этом никакого сомнения, к сожалению. Все построено на блефе и надувательстве.

Дальнейшее продолжение гражданской войны грозит стране банкротством. Люди, в руках которых очутится власть, останутся перед разбитым корытом. Всякая власть в таком случае будет лишь сигналом для дальнейших избиений.

Итак победа Осии приведет весь индустриальный класс к нищенству, дисквалификации и вымиранию. Продолжение гражданской войны, укрепляя положение Осии, который базируется в большой мере на непримиримости рабочих, окончится тем же.

С другой стороны он должен заявить без дальнейших околичностей, — ибо опасность, которая привела его сюда слишком велика, чтобы можно было лицемерить, — что средства Ован-Черри-Тринидад — на исходе. Они могут продержаться в том же темпе биржевой игры, которая существует сейчас, не более десяти дней. А средства Осин будут исчерпаны через четырнадцать дней. Разница в четырех днях, — и гибель на носу. Капиталы Америки ушли на чудовищные истребления и рассеялись по рукам разных темных личностей, нагревших себе руки на этом деле. Как ни страшно то, что делается в их несчастном городе, — будет еще страшнее, если это распространится на всю страну. Тут уже будет виновен не Осия, а логика вещей. Он понимает, что слова «биржевой синдикат» не внушают им доверия, — он хотел бы однако обратить их внимание на то обстоятельство, что на фабриках, связанных с Ован-Черри-Тринидад, они всячески избегали применения вооруженной силы, — она была применена только в Пенсильвании. В свое оправдание он сказал бы, что это случилось потому, что масса пенсильванских рабочих состояла из эмигрантов. Он понимает, конечно, что и эмигранты — люди, но собранию, конечно, небезызвестно, как трудно ладить с этой неорганизованной массой, распаленной взрывами и агитацией Осииных агентов.