Ричард Мэтисон - Я – легенда

Медленной прихрамывающей походкой человек прошел мимо затихшей стальной башни, которая была обыкновенным масляным обогревателем, мимо огромной красной змеи – небрежно скрученного садового шланга без насадки, мимо большой подушки с вышитой цветами наволочкой, мимо величественного оранжевого строения, которое оказалось деревянными садовыми креслами, поставленными друг на друга, мимо больших деревянных молотков для игры в крокет, висящих на своих крюках. Сбоку верхнего кресла торчали крокетные воротца, застрявшие в щели. Именно за них и пытался безуспешно ухватиться человек. А похожие на жестянки цистерны были всего-навсего пустыми банками из-под краски. Паук же – обыкновенной «черной вдовой».

А жил человек в подвале.

Теперь, проходя мимо высящегося дерева с одеждой на ветках, он шел к своему ночному пристанищу под водогреем. В двух шагах от цели он резко вздрогнул от шума заработавшего водяного насоса, встроенного в бетонную нишу, прислушался к деловитому посапыванию и вздохам машины, подобным дыханию умирающего дракона.

Затем он взобрался на бетонную приступку, на которой возвышался эмалированный водогрей, и спрятался в баюкающих объятиях его тепла.

Долгое время он пролежал неподвижно на своей постели из прямоугольной губки, завернутой в рваный носовой платок. Из-за учащенного дыхания грудь поднималась короткими толчками, согнутые в локтях руки были безвольно раскинуты. Он смотрел неподвижным немигающим взглядом в ржавое основание водогрея.

Последняя неделя. Всего два слова, но в них – все: внезапное открытие, оказавшееся страшным ударом, превратившее жизнь в неотступный ежеминутный кошмар. Последняя неделя. Нет, уже меньше, ведь понедельник клонится к закату. Взгляд рассеянно скользнул по ряду пометок, начертанных углем на дощечке, служившей календарем. Десятое марта, понедельник.

Через шесть дней от человека уже ничего не останется.

По всему огромному подвалу опять разнесся рев пламени масляного обогревателя, и человек почувствовал, как под ним задрожала постель. Все это означало, что температура в доме упала ниже положенного уровня, термостат сработал на включение обогревателя и тепло вновь заструилось наверх через решетку в полу.

Человек подумал о тех, кто был там, наверху, – о женщине и маленькой девочке: о жене и дочери. Оставался ли он для них по-прежнему мужем и отцом? Или, может быть, из-за своих размеров стал изгоем? Мог ли он, человек размером с жучка, которого Бет могла, даже не заметив, раздавить ногой, все еще считать себя частью их мира?

Через шесть дней от него уже ничего не останется.

В последние полтора года мысль о неизбежном неотступно преследовала его, он много раз пытался представить себе, как ЭТО произойдет, но всякий раз безуспешно. Его разум, всегда опиравшийся на строгие законы логики, восставал против самой возможности собственного исчезновения. Казалось, вот-вот начнут действовать введенные препараты, процесс уменьшения остановится… Что-то же, в конце концов, должно произойти! Просто не укладывалось в голове, как можно быть настолько маленьким, чтобы…

Но он именно такой – настолько маленький, что через шесть дней от него уже ничего не должно остаться. Когда же им овладевало это дикое отчаяние, он подолгу, часами, лежал на своей самодельной кровати, зачастую даже не понимая, жив он еще или уже мертв. И ни разу до сих пор ему не удалось совладать с этим отчаянием. Да и было ли это в его силах? Ведь, как ни пытался он убедить себя в том, что ему удается приспособиться к своему нынешнему положению, совершенно очевиден был крах всех его стараний, так как никаких намеков на приостановку или хотя бы замедление процесса уменьшения не было. Процесс неумолимо развивался.

В мучительной агонии чувств человек весь съежился.

Зачем он убегает от паука? Почему не остановится? Тогда все решилось бы само собой. Смерть в паучьих лапах, конечно, страшна, но зато мгновенна. И отчаянию придет конец. Но все же он продолжал убегать от паука, искать, бороться и существовать.

К чему?

Когда он рассказал обо всем жене, она сперва рассмеялась. Рассмеялась и тут же стихла. Молча, пристально всмотрелась в него. Причиной тому было серьезное выражение его лица, выдававшее смущение.

– Уменьшаешься? – спросила она взволнованным шепотом.

– Да. – Это было все, что он смог выдавить из себя.

– Но это же…

Она хотела было сказать, что это невозможно. Но обманывать себя не хотела. Слово, произнесенное вслух, обострило все те опасения, которые появились у нее впервые еще за месяц до этого разговора, но о которых она умалчивала. С самого первого визита Скотта к доктору Брэнсону, когда у мужа искали не то искривление ног, не то плоскостопие, а доктор поставил диагноз: «потеря веса вследствие переезда и смены обстановки» – и исключил возможность уменьшения у Скотта также и роста.

По мере того как рост Скотта продолжал неумолимо уменьшаться, опасения усиливались. Ее же тревожили неотступные, мучительные предположения. Еще более мрачными их сделали второй и третий визиты к Брэнсону, рентгеновские снимки и анализ крови, обследование костной ткани, затем – попытки врачей найти признаки уменьшения костной массы, опухоли гипофиза, долгие дни, потраченные на получение все новых и новых рентгеновских снимков, и это ужасное обследование на предмет наличия раковых клеток. Беспокойство нарастало и сегодня, во время разговора.

– Но это же невозможно. – Ей пришлось солгать, потому что правда не умещалась в голове и жгла язык.

Сам едва веря в то, что собирался сказать, Скотт медленно покачал головой.

– Доктор говорит, что все обстоит именно так, – ответил он. – Брэнсон утверждает, что за последние четыре дня мой рост сократился более чем на сантиметр… – Скотт сглотнул слюну. – Но рост – это еще не все. Похоже, я весь уменьшаюсь. Пропорционально.

– Неправда. – В ее голосе звучало упорное нежелание признать то, что происходило в действительности. Другой реакции у нее и быть не могло. – И это все? – раздраженно спросила она. – Это все, что он может сказать?

– Но, милая, это то, что происходит на самом деле, – ответил Скотт. – Брэнсон показал мне рентгеновские снимки – те, что были сделаны четыре дня назад, и те, которые он получил сегодня. Все верно. Я уменьшаюсь. – Скотт говорил так, словно ему только что сильно двинули в живот и теперь он стоял, наполовину оглушенный, едва дыша от болевого шока.

– Неправда. – На этот раз ее голос был скорее испуганным, чем уверенным. – Мы обратимся к специалисту.

– Брэнсон мне это и посоветовал, – кивнул Скотт. – Он сказал, что стоит обратиться в Колумбийский пресвитерианский медицинский центр в Нью-Йорке. Но…