Ричард Мэтисон - Я – легенда

Она быстро расстегнула блузку. Покопавшись под бюстгальтером, извлекла крошечный пакетик и сунула его в правую руку Невилла.

– Больше я ничем не могу тебе помочь, Роберт, – прошептала она. – С этим будет легче. Я тебя предупреждала, я же говорила: уходи, спасайся. – Ее голос срывался. – Ты просто не можешь выстоять против стольких людей, Роберт.

– Я знаю. – Вместо слов из его горла вырвалось какое-то бульканье.

Несколько минут она простояла над его кроватью, с выражением неподдельного сочувствия на лице.

«Все это было спектаклем, – подумал он, – и ее деловитый вид, и ее слова в начале разговора. Она боится быть самой собой. Ее можно понять».

Рут наклонилась к нему, ее холодные губы прикоснулись к его губам.

– Скоро ты будешь с ней, – пробормотала она торопливо.

Она выпрямилась, крепко закусив губы. Застегнула верхние пуговицы блузки. Еще миг смотрела на него. Потом скосила глаза на его правую руку.

– Выпей это поскорее, – пробормотала она и поспешила отвернуться.

Он услышал удаляющийся стук каблуков. Потом дверь захлопнулась, щелкнул замок. Он закрыл глаза, почувствовал, как из-под век катятся теплые слезы.

«Прощай, Рут. Прощай, всё на свете».

Потом он резко набрал в грудь воздуха. Опираясь на локти, принял сидячее положение. Велел себе не оседать на кровать, не поддаваться жгучей боли, разрывающей грудь. Скрипя зубами, встал на ноги. Чуть не упал, но, удержав равновесие, поковылял по полу. Ноги дрожали, он их почти не чувствовал.

К окну не подошел, а чуть ли не упал на стекло. Выглянул наружу.

Улица была полна людей. Они ходили кругами или переминались с ноги на ногу под серым утренним небом; голоса их гудели, словно мириады насекомых.

Он глядел на толпу лихорадочно горящими глазами, крепко стиснув обескровленными пальцами прутья решетки.

Тут кто-то заметил его в окне.

Несколько минут ропот толпы усиливался, иногда раздавались крики ужаса.

Потом – внезапная тишина, словно людское море накрыли толстым одеялом. Все застыли, подняв к нему белые лица, глядя на него снизу вверх. Он, в свою очередь, тоже не спускал с них глаз. И вдруг подумал:

«Теперь здесь я ненормальный, а не они. Норма – это мнение большинства, стандарт, устанавливаемый многими людьми, а не одиночкой».

Постигнутая им истина объясняла, почему на их лицах написан трепет, страх, остолбенелый ужас. Его боятся. Для них он – какое-то невиданное бедствие, еще хуже болезни, с которой они научились уживаться. Он – незримый призрак, оставлявший в доказательство своего существования обескровленные тела их любимых. Он понимал их чувства и не испытывал к ним ненависти. Правая рука Невилла сжала крепче крохотный сверток с таблетками. Если только его смерть будет ненасильственной, если только их глазам не предстанет кровавый спектакль…

Он окинул взглядом толпу новых обитателей Земли. Роберт Невилл знал, что чужой им; знал, что он – как и вампиры – для них изгой, черный монстр, подлежащий уничтожению. И внезапно возникла мысль, которая, даже несмотря на боль, его развеселила.

Из его горла вырвался кашляющий смешок. Отвернувшись от окна, он прислонился к стене и начал глотать таблетки.

«Круг замкнулся, – подумал он, когда последний сон сковал его руки и ноги. – Круг замкнулся. Новый кошмар родился из страха перед смертью, новое суеверие входит через главные ворота в несокрушимую крепость вечности.

Я – легенда».

Сперва он подумал, что приближается гигантская штормовая волна. Но, увидев ясное небо и спокойный океан, понял, что это была стена водяных брызг, стремительно надвигавшихся на яхту.

Скотт лежал на крыше каюты и загорал. Совершенно случайно, приподнявшись на локте, он увидел стену брызг, приближающуюся к яхте.

– Марти! – в испуге крикнул он.

Ответа не последовало. В мгновение ока оказавшись на краю нагревшейся на солнце деревянной крыши, он соскользнул на палубу и снова крикнул:

– Эй, Марти!

На вид брызги были совершенно безобидны, и все же что-то побуждало его уклониться от них. Вздрагивая от обжигающих соприкосновений босых ног с горячими досками палубы, Скотт попытался обежать каюту. Однако едва начавшееся состязание было им тут же проиграно.

Какое-то мгновение над ним еще оставалось ясное небо. В следующий миг его обдало с ног до головы теплыми искрящимися брызгами.

Затем стена брызг стала удаляться. Весь в сверкающих на солнце капельках, застыв на месте, Скотт стал следить за тем, как она движется над водой. Вдруг его передернуло. Он осмотрел свое тело. Кожу как-то странно пощипывало.

Он схватил полотенце и стал вытираться. Странное ощущение вовсе не было болезненным – оно скорее напоминало приятное покалывание одеколона на свежевыбритых щеках.

Как только Скотт вытерся насухо, ощущение почти пропало. Он спустился вниз и, разбудив брата, рассказал ему о странной стене брызг, прошедшей над яхтой.

Так все и началось.

Паук гнался за ним по сумеречным пескам, яростно перебирая суставчатыми ногами. Тело насекомого представляло собой громадное блестящее яйцо, и оно зловеще подрагивало, когда паук карабкался по безветренным песчаным холмам. Тащившийся за хищником хвост оставлял на песке след из тонких бороздок.

Ужас объял человека. Он увидел ядовитый блеск паучьих глаз, проследил, как хищник переполз через похожую на бревно соломинку. Тело паука, державшееся на едва различимых от быстрого бега лапах, находилось на высоте плеч человека.

Совершенно неожиданно за спиной человека с грохотом, сотрясшим воздух, вырвалось из своего стального заточения пламя. Он вздрогнул – и оцепенение пропало. Жадно глотнув открытым ртом воздух, он резко развернулся и бросился наутек; под его сандалиями заскрипел влажный песок.

Беглец мчался через островки солнечного света и вновь попадал в темноту, маска ужаса застыла на его лице. Дорогу, по которой его гнал страх, пересекали лучи солнца, а по сторонам ее лежали холодные тени. Следом за человеком гнался гигантский паук.

Вдруг человек поскользнулся. С уст его сорвался крик. Он упал на колено, подался вперед и расставленными ладонями уперся в песок, чувствуя, как тот дрожит от яростного стона пламени. Отчаянным усилием приподнялся, сжимая в горстях песок, и вновь бросился бежать.

Оглянувшись, он увидел, что паук уже настигает; яйцеобразное тело с сердцевиной, пышущей смертельным ядом, раскачивалось на бегу. Охваченный ужасом, задыхаясь от гонки, человек бежал что было сил.

Внезапно перед ним оказался край скалы, отвесно обрывающейся во мрак. Человек подбежал к краю, стараясь не смотреть вниз, в зияющий огромный каньон. Гигантский паук мчался за ним по пятам, обнаруживая свое приближение лишь легким поскрипыванием лап по камням. Он неумолимо приближался.