Ларри Нивен - Вариант Дайсона

ночном сердце Бейрута, в одной из общественных кабин трансфера, материализовался Луи By.

Коса, длиной в фут, блестела снежной белизной. Кожа наголо обритой головы отливала хромово-желтым цветом, а зрачки золотились. На ярко-синем фоне его одеяния бросалось в глаза стереоптическое изображение золотого дракона. В момент появления на его лице играла широка улыбка, открывающая ровные, совершенные, вполне стандартные зубы Луи By улыбался и кому-то махал рукой. Но улыбка уже таяла и скоро совсем исчезла. Его лицо резиново обвисло - годы давали о себе знать.

Какое-то время он смотрел на кипящую вокруг жизнь Бейрута, на людей, возникающих в трансфер-кабинах неведомо откуда, на поток пешеходов, струившихся по отключаемым на ночь движущимся дорожкам-тротуарам. Часы пробили одиннадцать. Луи By расправил плечи и вышел в ожидающий его мир.

В Реште, где еще продолжалось веселье, уже начинался новый день после его дня рождения. Здесь же, в Бейруте, у него был еще целый час. В пропитанном душистыми ароматами ресторане под открытым небом Луи несколько раз угостил всех желающих ракией и вместе со всеми пел песни на арабском и интерлингве. Около полуночи он перенесся в Будапешт.

Интересно, заметили ли в Реште, что он исчез со своих собственных именин? Наверное думают, что он скрылся с какой-нибудь из присутствующих женщин и появится через пару часов. Однако Луи By путешествовал в одиночку, опережая приближение полуночи и преследуемый по пятам наступающим днем. Двадцать четыре часа - это слишком мало для человека, празднующего собственное двухсотлетие.

Они могут обойтись и без него. Друзья Луи умели позаботиться о себе. В этом отношении стандарты Луи By были непоколебимы.

В Будапеште его ожидало вино, танцы, местные жители, терпевшие его как туриста с деньгами, и туристы, видевшие в нем состоятельного туземца. Он пил вино, танцевал и исчез около полуночи.

В Мюнхене Луи By решил пройтись.

Воздух был теплый и чистый, и у него несколько прояснилось в голове. Он шел по ярко освещенным движущимся тротуарам, добавляя скорость своей ходьбы к их десятимильной скорости. Ему пришло в голову, что в каждом городе планеты есть точно такие же движущиеся тротуары, и что все они перемещаются со скоростью десять миль в час.

Эта мысль была нестерпима. Отнюдь не нова, и просто нестерпима. Луи By видел как Мюнхен до мелочей напоминал Каир и Решт… и Сан-Франциско, и Топеку, и Лондон, и Амстердам. В магазинах вдоль движущихся тротуаров по всему миру продавались одни и те же товары. Все встреченные в эту ночь выглядели одинаково и одевались одинаково. Не американцы, не египтяне, не немцы - обыкновенные планетные обитатели.

Три с половиной столетия господства трансфер-кабин привели к унификации, казалось бы, неисчерпаемого разнообразия Земли.

Это они покрыли планету сетью мгновенной транспортации. Расстояние между Москвой и Сиднеем укладывалось в долю секунды и десятистаровую монету. С неизбежностью города слились друг с другом на протяжении столетий, и только названия остались памятью о прошлом.

Сан-Франциско и Сан-Диего представляли собой северный и южный конец колоссального мегалополиса, простершегося вдоль побережья Тихого океана. Но кто из горожан мог себе представить, где какой конец? Наверняка, немногие в эти времена.

Мысли его были довольно пессимистичны, если учесть, что это был его двухсотлетний юбилей.

Но объединение и перемешивание городов было реальностью. Все это происходило на глазах Луи. Разнообразные местные, национальные нерациональности перемешивались сейчас в одну большую, напоминающую туманную серую пасту, реальность города. Разве сейчас кто-нибудь говорит на немецком, английском, французском или испанском? Каждый применяет всемирный язык. Мода изменяется сразу в целом свете в одном, конвульсивном мощном спазме.

Может быть наступило время очередного Отлета? Одному, в небольшом корабле, в неизвестность, с кожей, глазами и волосами, имеющими свой собственный цвет, с бородой, растущей, как ей вздумается…

- Глупость, - проговорил сам себе Луи By, - ведь я только что вернулся.

Двадцать лет тому назад.

Приближалась полночь. Луи By занял свободную кабину, вложил в щель счетчика свою кредитную карточку и набрал код Севильи.

Луи By материализовался в комнате, освещенной солнечными лучами.

- Что случилось? - удивился он, зажмуривая глаза, привыкшие к темноте. Вероятно, что-то испортилось в кабине, так как в Севилье в это время не должно быть солнца. Луи By поднял было руку, чтобы попробовать еще раз, но когда огляделся, то замер в удивлении.

Он находился в гостиничном номере, совершенно анонимном. Обычный номер, и потому, увиденное казалось еще более невероятным.

На Луи смотрело что-то, что вообще не было человеком, не было даже гуманоидом. Существо стояло на трех ногах и рассматривало Луи глазами, расположенными на двух плоских головах, которые покачивались на стройных гибких шеях. Кожа существа была белой и казалась очень нежной. Между шеями, вдоль позвоночника и на бедре тыльной ноги росла густая и длинная грива. Две передние ноги были широко расставлены так, что небольшие когтистые копытца составляли почти равносторонний треугольник.

Луи понял, что это существо является каким-то животным с чужой планеты. В этих плоских головках не нашлось бы места на необходимой величины мозг. Но тут его внимание привлекла выпуклость между шеями, охраняемая густой гривой. И вдруг всплыло, погребенное под стовосьмидесятилетним слоем времени, воспоминание.

Это был кукольник, кукольник Персона. Его череп и мозг находились именно под этим горбом. Он не был животным - его интеллект по крайней мере был равен человеческому. Глубоко посаженные глаза кукольника, по одному на каждой голове, неподвижно смотрели на Луи By.

Луи попробовал открыть двери кабины. Заперто.

Он был замкнут в кабине, а не снаружи. Луи мог в любую минуту набрать код и исчезнуть, но такая мысль даже не пришла ему в голову. Не каждый день можно встретить кукольника. Они исчезли из исследованного космоса задолго перед рождением Луи.

- Чем могу быть полезен? - вежливо спросил он.

- Правильно, можешь, - ответил кукольник… голосом, прямо из роскошного сна подростка. Женщина, обладающая таким голосом, должна быть в одно и то же время и Клеопатрой, и Еленой Прекрасной, Мерилин Монро и Лорелеей Ганс.

- Чарт! «Это восклицание было как нельзя более подходящим. Чему Радоваться Тут. Чтобы таким голосом говорило существо с двумя головами и неизвестным полом!»