Ватару Ватари - Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 5

Бз-з-з-з.

Я услышал, как завибрировал мобильник Юигахамы.

— А… — Юигахама посмотрела на свою сумочку. Но проигнорировала звонок и попыталась продолжить . — Я бы обязательно…

— Уверена, что не стоить ответить? — Прервал я её.

Она опустила глаза, крепко стискивая сумочку. Но мгновением спустя достала телефон и смущённо засмеялась, поднимая голову.

— …Это мама.

Отошла на несколько шагов и ответила.

— Угу. Угу. Я совсем рядом. Угу. Хорошо. А? Да нормально всё! Не надо! Я почти уже дома, чёрт!

Юигахама дала отбой, немного посмотрела на телефон и сунула его обратно в сумочку.

— Мой дом совсем рядом, я одна дойду. Спасибо, что проводил… У-увидимся!

— Вот как…

— Угу. Спокойной ночи.

Она помахала мне руками, я тоже поднял руку в ответ.

— Ага, пока.

Юигахама порысила к дому, не дослушав мой ответ. Я немного беспокоился, не споткнётся ли она, но увидев, как она зашла в подъезд, двинулся прочь.

Я шёл домой через торговый район. По дороге встречались развлекающиеся поддатые компании парней и девушек, словно фестивальный пыл ещё не угас.

Обходя их, я равнодушно двигался вперёд. С каждым шагом суета и заторы на улице усиливались.

Когда пешеходов стало меньше, а здания выше, по улицам начали проноситься автомобили. Фары машин на встречной полосе светили настолько ярко, что я отвёл взгляд в сторону и остановился.

Но всего лишь на мгновение.

Мой отведённый взгляд снова должен устремится вперёд.

Календарь показывал самый конец лета.

Последний день летних каникул, завтра уже в школу. Гнусно, очень гнусно, донельзя гнусно стрекотали цикады. И похоже, из-за долгой жары это затянется до глубокой осени.

Последний августовский закат. Под красноватым светом садящегося солнца я собирал сумку для завтрашних занятий.

Сунул туда и домашнее задание на лето, законченное уже давно.

С ним лежали и материалы исследования Комачи. Должно быть, это она всё перемешала, когда распечатывала.

Я пробежался взглядом по строчкам про реакции окрашивания.

Именно такие реакции придают цвет фейерверкам.

Если внести металл или его соль в огонь, пламя окрасится в характерный цвет. И этот цвет изначально голубовато-белого пламени будет зависеть от внесённого элемента.

И с людьми точно так же.

Когда один человек общается с другим, они вступают в некую реакцию.

И такие реакции дают разный цвет. Если человек меняется, общаясь с кем-то, меняется и цвет реакции. Получатся совершенно разные цвета, прямо как в многоцветном фейерверке.

К примеру, Саки Кавасаки говорит, что к ней непросто подойти.

В этом они обе похожи, обе не подпускают к себе окружающих. А потому держатся в стороне друг от друга. Должно быть, такая форма взаимодействия идеальна для них.

А Тайши Кавасаки сказал, что она красивая, но пугающая.

На первый взгляд, точнее и не скажешь. С точки зрения постороннего она и впрямь смахивает на владычицу замёрзшего моря.

Встретившийся с ней Ёшитеру Заимокуза рассудил, что она исключительно честна, до такой степени, что не поколеблется причинить другому боль.

В точку, если рассматривать лишь эту её часть. Я же думаю, проблема не в том, колеблется она или нет. Вполне вероятно, что по-другому она просто не умеет.

Познакомившийся с ней Сайка Тоцука хвалил её как серьёзную и старательную.

Она в самом деле такая. Не изменяет своим правилам и принципам, заходя порой слишком далеко. Конечно же, это просто соответствует её понятиям о справедливости.

Общавшаяся с ней Комачи Хикигая чувствует, что она одинока.

Да, всё это время она живёт сама по себе, чувствуя одиночество. Как одиночество оставленного кем-то человека, так и одиночество оставившего кого-то. Хотя, конечно, это всего лишь взгляд со стороны. Никто не знает, что она чувствует на самом деле. Быть может, даже она сама.

С другой стороны, опекающая её Сидзука Хирацука верит, что она добрая и порой слишком правильная.

Хирацука говорит, что ей трудно жить в нашем отнюдь не добром и правильном мире. Если так, наверно, всё её ближайшее окружение – тяжкая ноша для неё. Быть может, её единственная надежда – найти так называемого «друга». Хотя десятки, нет, тысячи тех, кого именуют «друзьями», только мучают её.

А Харуно Юкиносита, дольше всех жившая с ней, равнодушно улыбается.

Харуно с жестокой улыбкой объясняет, как очаровательна и жалка её младшая сестра, которая тянется следом и не может догнать, которую всегда отвергают. Не знаю, как так случилось, что её не принимают. Друг, семья, родители, а может, и судьба? Но как бы то ни было, лишь самой сильной, Харуно Юкиносите, приходит в голову, что она может быть жалкой. Такая мысль не раз посещала меня.

Юи Юигахама, и сейчас пребывающая рядом с ней, кричит, что любит её.

В этих словах нет никакого преувеличения, лишь неуклюжесть и искренность. Признание выглядело так красиво, как я никогда не видел. И тем не менее, Юигахама упирается в стену. Но всё равно хочет стать ближе, и ради этого готова даже обратиться за помощью к такому, как я.

А что же тогда Хачиман Хикигая?

Неужели я до сих пор так ничего и не понял?

Бывало, конечно, что я мог понять почему она поступает именно так. Но это не значит суметь понять её чувства.

Всё потому, что наше положение настолько схоже, что я мог провести аналогию между нами. Но это не более чем случайное совпадение.

Люди всегда видят только то, что хотят увидеть.

И сдаётся мне, я тоже выбирал лишь то, в чём мы схожи.

Умение держаться в стороне от остальных, придерживаться собственных понятий о справедливости, отбрасывать то, что невозможно понять – я пытался привить себе эти прекрасные, сверхчеловеческие качества, которыми она без сомнения обладала.

Я… не думаю, что я хотел знать о ней что-то ещё.

Юкино Юкиносита, на которую я всё это время смотрел.

Всегда прекрасная, всегда искренняя, никогда не лицемерящая и даже порой говорящая лишнее, она не нуждалась в чьей-нибудь поддержке.

Она напоминала замораживающее голубое пламя, хоть и грустно мимолётное.

Такова Юкино Юкиносита, которой я, конечно же, восхищался.

Тридцать первое августа и первое сентября.

Плавный переход без чёткого момента, когда один день превращается в другой.

Граница между обычным и сверхъестественным.

Когда сталкиваются будни и выходные, история Хачимана Хикигаи рвётся прийти к концу. 74

Конец каникул так переполнен энергией зла, что может направить мир на скверный путь. 75

Итак, сегодня снова начинаются занятия.

Улица, по которой я гнал свой велосипед, опять была запружена учениками, как и два месяца назад. И чем ближе я оказывался к школе, тем шумнее становилось вокруг. Конечно, каникулы кончились, теперь есть о чём поговорить.