Джек Вэнс - Золото и железо. Кларджес

«Как вы смеете нас в чем-то обвинять? — возмутился председатель. — Преступники — не мы, преступник — амарант Грэйвена Кудесника!»

«Вы подвергли его самому жестокому наказанию за то, что в обычном суде называется „самообороной“. Амарант Абеля Мондевиля похитил две жизни — своей жертвы и свою собственную. Тем не менее, его суррогатам позволили беспрепятственно существовать».

«На это я могу сказать только одно, — заметил амарант Роланда. — Амаранту Грэйвена Кудесника следовало вести себя осторожнее до завершения процесса подготовки его суррогатов».

«Я не позволю себя отвергнуть! — неожиданно страстным голосом воскликнул Кудеяр. — Я требую, чтобы мне отдали то, что мне принадлежит по праву! Если вы откажетесь, я отвечу вам так же жестоко, как вы обошлись со мной!»

Лица на мозаике табло удивленно зашевелились. Амарант Роланда произнес почти примирительным тоном: «Если хотите, мы пересмотрим ваше дело, хотя я сомневаюсь…»

«Нет! Либо я воздержусь от использования своих возможностей, либо я ими воспользуюсь с целью возмездия, здесь и сейчас! Выбор зависит от вас».

«О каких возможностях вы говорите? Что вы можете сделать?»

«Я могу освободить ваших суррогатов, — лицо Кудеяра смотрело на амарантов с мрачной усмешкой. — По сути дела, их уже освобождают сию минуту, так как я был уверен в том, что вы не уступите. И этот процесс не прекратится, пока вы не предоставите мне мои права — или до тех пор, пока не будут освобождены все суррогаты всех амарантов!»

Конклав ошеломленно молчал. Фасетчатое табло замерло.

Амарант Роланда неуверенно рассмеялся: «Нет никаких причин для беспокойства. Этот человек, кто бы он ни был — Гэйвин Кудеяр или амарант Кудесника — не имеет представления о том, где находятся наши кельи. Его угрозы — пустая болтовня».

Кудеяр поднял лист бумаги: «Вот адреса уже освобожденных суррогатов». Он прочел:

«Амаранта Барбары Бенбо,

адрес кельи: 1513, микрорайон Энглси.

Амарант Альбера Пондиферри,

адрес кельи: квартира 20153, Небесная Гавань.

Амарант Майдала Харди,

адрес кельи: усадьба Клодекс-Чандери, Вибльсайд.

Амаранта Карлотты Миппин,

адрес кельи: ферма „Дубовая роща“

в округе Пяти Углов».

Фасетчатое табло огласилось потрясенными вздохами. Маленькие головы в ячейках поворачивались из стороны в сторону — амаранты спорили. Одни считали, что им следовало оставаться дома, другие — что нужно было спешить туда, где хранились их суррогаты.

«Если вы покинете конклав, это ничему не поможет, — объяснил Кудеяр. — Сегодня вечером будут открыты только примерно четыреста келий. Это делается уже сейчас, и процесс завершится прежде, чем станет возможным какое-либо вмешательство. Завтра будут открыты еще четыреста келий — суррогатов выпустят в город. И это будет продолжаться каждый день. Так что же? Вы восстановите меня в правах? Или мне придется наводнить город вашими двойниками?»

Лицо амаранта Роланда побледнело и осунулось: «Мы не можем нарушать законы Предела».

«Я не прошу вас нарушать законы. Я — амарант. Я требую признания моего статуса».

«На это уйдет какое-то время».

«У меня нет времени. Решение должно быть принято сейчас».

«Я не могу принимать решения от имени всего Общества».

«Проведите голосование!»

Председатель повернулся, услышав зуммер коммуникационного экрана, исчез из поля зрения видеокамеры и через некоторое время появился снова — явно ошеломленный: «Это правда! Они взламывают кельи, суррогаты выходят наружу, эмпатия прерывается!»

«Отдайте то, что мне принадлежит по праву!»

«Пусть Общество голосует!» — провозгласил амарант Роланда.

На мозаичном табло один за другим стали загораться огоньки: понемногу, неуверенно, но все чаще и чаще. Центральный индикатор окрасился сначала в зеленый цвет, затем в желтый, в оранжевый, снова в зеленый и, наконец, стал сине-зеленым.

«Вы победили», — упавшим голосом заключил председатель.

«Так что же?»

«Рассматривайте мои слова в качестве официального уведомления: вы приняты в Общество Амарантов. Поздравляю, брат амарант».

«Вы отказываетесь от любых предъявленных мне обвинений в преступлениях и в преступных намерениях?»

«От имени Общества заявляю, что эти обвинения аннулированы».

Кудеяр глубоко вздохнул и проговорил в закрепленный на плече микрофон: «Приостановите выполнение операции».

Снова обращаясь к конклаву, он сказал: «Приношу извинения всем, кому я причинил неудобство. Могу сказать только то, что вам следовало справедливо обходиться со мной в первую очередь».

«Очевидно, что безжалостное вымогательство и наглый обман позволили вам взять приступом Общество Амарантов, — неприязненно, с презрением обронил амарант Роланда. — Дело сделано. Вас приняли. Теперь нам придется пересмотреть устав, на это уйдет…»

Председателя прервал визгливо-дребезжащий звук. Десять тысяч амарантов в ужасе наблюдали за тем, как пошатнулось и упало, исчезнув с экрана, обезглавленное тело Гэйвина Кудеяра.

Вместо него на экране появилось мертвенно-бледное, оскалившееся в истерической усмешке лицо амаранты Джасинты Мартин. Она смотрела прямо в объектив широко раскрытыми глазами: «Он хотел справедливости? Он ее получил! Я уничтожила Чудовище. Теперь я запятнана кровью Гэйвина Кудеяра. Вы меня больше не увидите!»

«Подождите, подождите! — закричал аватар Роланда. — Где вы?»

«У Анастасии, где еще? Где еще он нашел бы свободное место в конклаве?»

«Подождите — я скоро приеду!»

«Можете не торопиться. В любом случае вы найдете здесь только труп Чудовища!»

Амаранта Джасинты выбежала на посадочную площадку, где ее ждал серебристый спортивный аэромобиль «Звездный блеск». Как только она прыгнула в кабину, машина с ревом вознеслась высоко в темное небо. Внизу, вдоль широкой реки, рассеялись на север и на юг мерцающие огни Кларджеса.

«Звездный блеск» достиг вершины параболы; двигатель выключился — машина со свистом падала в реку, все круче и все быстрее.

В кабине, отпустив штурвал, неподвижно сидела женщина с горящими глазами. Кларджес — ее любимый Кларджес! — поднимался ей навстречу; она успела заметить дрожащие бледные дорожки отражений на черной маслянистой поверхности реки.

В городе наступило необычное затишье. В утренних выпусках новостей очень осторожно упоминалось о событиях предыдущего вечера — журналисты и репортеры не были уверены в том, какую позицию им следовало занять. Население продолжало прилежно заботиться о «подъеме», получив лишь смутное представление о дерзких махинациях Гэйвина Кудеяра.

Среди амарантов, однако, имя Кудеяра вызывало сильные чувства, так как по мере того, как он выступал и спорил на конклаве, взлом первых упомянутых им келий был завершен. Его наемные агенты вскрыли четыреста склепов, антресолей, укрепленных бункеров, погребов, потайных камер и устроенных за городом неприметных коттеджей — вломившись туда, бербары с удивлением разглядывали обнаженные тела двойников, покоившихся в обитых мягким материалом, окруженных сложным оборудованием глубоких ваннах. Первоначальное замешательство, однако, вскоре сменялось злорадным удовлетворением. Бербары вытаскивали суррогатов из ванн и выводили их наружу, под ночное небо — тысяча семьсот шестьдесят два «рожденных заново» амаранта очутились в беспощадном мире реальности.