Джек Вэнс - Золото и железо. Кларджес

По площади, то приливая вперед, то откатываясь назад, пронеслась волна глухого бормотания: «Это Роланд Зигмонт! Амарант Роланд Зигмонт, председатель Общества!»

Бормотание становилось все громче, превращаясь в непрерывный яростный рев. Амарант Роланда ошибся в выборе трибуны: фигура председателя Общества Амарантов, гордо возвысившаяся над зданием Актуария, в глазах толпы символизировала несправедливое унижение, которому амаранты подвергли нижестоящие филы.

Кто-то из стоявших на площади бешено выкрикнул оскорбление. Над толпой пронесся любопытный звук, напоминавший глубокий вздох. Завопил еще один голос, за ним, с разных концов площади Эстергази — третий и четвертый. К этим голосам прислушивались — они звонко разнеслись по всему пространству между Актуарием и выходящими на площадь улицами. Люди, двигавшиеся по этим улицам, застыли и возбужденно дрожали, приоткрыв рты.

Весь город огласился воплями: Кларджес кричал. Никогда еще, никто на Земле не слышал подобный многомиллионный крик. Опустив плечи, на крыше Актуария стоял ошеломленный амарант Роланда.

Он снова попытался говорить, но его голос потонул в шторме оскорблений и угроз. Он смотрел, как завороженный, на толпу, тянувшую к нему руки со скрюченными, хватающими воздух пальцами.

Толпа дернулась вперед, к Актуарию.

Навстречу, умоляюще поднимая руки, вышли охранники; вслед за ними из отдела связей с общественностью выбежал запыхавшийся Базиль Тинкуп, наивно призывая горожан успокоиться и соблюдать порядок. Толпа накатилась на них и подмяла под себя: так закончилась жизнь Базиля Тинкупа.

Взбешенные горожане ворвались в священные залы Актуария. Размахивая всем, что попадалось под руку, они разбивали пульты управления и давили сапогами деликатные микросхемы. Искрили разряды, дымилась изоляция, компоненты взрывались. Огромный механизм умирал в судорогах, как человек с поврежденным мозгом.

Снаружи, на площади, люди толкались и отпихивали друг друга, торопясь добраться до Актуария и принять участие в погроме. Упавшие погибали без звука, причем лица раздавленных были спокойны, как если бы их освободили наконец от ужасной обязанности свидетельствовать будущее. По их телам ко входу в Актуарий маршировали тысячи других.

Плечом к плечу, с сосредоточенно-серьезными лицами, они прорывались через порталы, рыская глазами по сторонам, страдая от жажды разрушения. Несколько человек выбежали на площадку, перед которой висела Клеть Позора. Они раскачали клеть и сбросили ее вниз — клеть упала на головы беснующихся погромщиков, и ее тут же разломали на куски.

В бушующей массе мятежников на замечалось никаких признаков успокоения. Глядя с крыши, амарант Роланда думал, что никто, никогда в истории человечества не наблюдал такой целеустремленной, холодной ярости такого множества людей.

Амарант Олафа схватил его за руку: «Скорее, нужно бежать! Они уже на крыше!»

Двое поспешили к взлетавшему аэромобилю — но они опоздали, их схватили сзади. Вырывающихся, брыкающихся, кричащих, их подтащили к краю крыши и сбросили вниз.

Взорвалось что-то в самой глубине Актуария — высоко в небо вырвался столб пламени. Люди на крыше бегали кругами, пританцовывая, как жуки, мечущиеся в сумасшедшей панике внутри пустой бутылки, пока они не вспыхнули и не потонули в ослепительном пламени. Внутри здания погибли еще не меньше тысячи человек.

Толпа не обращала внимания на пожар и на вопли горящих заживо — все они слушали человека, взобравшегося на парапет. Это был Винсент Роднэйв — он дрожал от возбуждения, лицо его исказилось фанатической ненавистью. «Гэйвин Кудеяр! — кричал он. — Во всем виноват Гэйвин Кудеяр! Все это из-за него! Смерть Кудеяру!»

Не совсем понимая, какие слова они повторяют и почему, столпившиеся на дворике бунтари подхватили этот призыв: «Смерть Кудеяру! Смерть! Смерть! Смерть!»

На чрезвычайное совещание Пританеона явилась только половина законодателей, и даже эти выглядели уставшими и растерянными. Они говорили глухо и мрачно, выполняя без всякого энтузиазма только те обязанности, которые считали совершенно необходимыми.

Бертран Хельм, маршал народного ополчения, получил приказ восстановить порядок во всем городе. Каспару Джарвису и его армии палачей приказали беспрекословно подчиняться маршалу и оказывать ему всестороннее содействие.

«Как насчет Гэйвина Кудеяра?» — выкрикнул кто-то из делегатов.

«Как насчет него? — пожал плечами исполняющий обязанности председателя. — Мы ничего не можем с ним сделать». Чуть помолчав, он прибавил: «Или для него».

Гэйвина Кудеяра искали по всему Кларджесу. Его квартиру обыскали, разрушив все, что в ней было; дюжину прохожих, напоминавших его внешностью, стали избивать и забили бы до смерти, если бы несчастных не спасли подтвердившие их невиновность соседи и знакомые.

Кто-то стал распускать слухи о том, что Кудеяра видели в Эльгенбурге. По проспектам, ведущим на юг, маршировали отряды, ритмично горланившие нараспев древние воинственные лозунги.

Весь район Эльгенбурга обыскали дом за домом, заглядывая во все погреба и чердаки.

Рядом находился космопорт, где стоял готовый к вылету звездолет «Отважный». Его гордый металлический силуэт, высокий и блестящий, возвышался над рыщущими в зимней грязи толпами.

Из всех кварталов Эльгенбурга к космопорту стянулись как местные жители, так и те, что пришли искать Кудеяра из центра. Внешне они казались спокойнее лихорадочной толпы, уничтожившей Актуарий — но, как только они встретили на своем пути ограду, к ним вернулась прежняя дикая ярость. Распевая гимны ненависти, они атаковали ворота, пользуясь металлическим столбом в качестве тарана.

Из пасмурного неба на площадку за воротами быстро спустился большой аэробус; из него вышли шесть человек, составлявших Совет Трибунов. Строго выстроившись в ряд, они приблизились к воротам с поднятыми руками, намереваясь увещевать толпу.

В середине шел Гай Карскадден, верховный трибун.

Толпа остановилась в нерешительности, таран со звоном упал на землю.

«Прекратите безумие! — призвал Карскадден. — Чего вы хотите? Зачем вы пришли?»

«Мы ищем Кудеяра! — послышались десятки голосов. — Выдайте нам Чудовище!»

«Почему вы ведете себя, как варвары, уничтожая имущество и нарушая законы Предела?»

В ответ раздались вызывающие выкрики: «Нет больше никаких законов!» А один голос, истерически визгливый, заявил: «Нет больше никакого Предела!»

Карскадден в отчаянии махнул рукой. Толпа снова нахлынула, и ограда обрушилась под натиском сотен тел. Мужчины и женщины с горящими глазами вырвались на космодром. Трибуны медленно отступали, поднимая руки и призывая: «Успокойтесь! Остановитесь!»