Николай Садовский - Зачем смерть давала шанс (СИ)

Утром точно по расписанию весь личный состав, закончив прием пищи, разошелся по своим рабочим местам. У кухни остался только повар, его помощник и часовой, заступивший на пост сразу после завтрака. Он лениво прохаживался от кухни до самого туалета и от скуки ковырялся в зубах заточенной спичкой. Мы продолжали ждать.

Вскоре на завтрак пришел длинный худой офицер, мы в званиях в то время еще не очень разбирались, но поняли, что чин у него не маленький. Мы его еще вечером приметили, он держался особняком, ни с кем не общался, к его левой руке был пристегнут небольшой кейс. Сейчас утром все происходило, как и на кануне вечером. Он сел за стол, помощник повара пулей подскочил к нему и подал завтрак, и тут же убежал обратно. Повара занимались своим делом, не обращая внимания на офицера, как будто его вовсе не существовало.

Мы еще не совсем разработали план, как нам взять этого офицерика, как тот, закончив завтракать, встал и направился в туалет, видно, походная пища на пользу не пошла. Я шепнул на ухо Тугаю: — Твой офицер, мой часовой. Тугай кивнул в ответ, и мы приступили к делу. Как только офицер зашел в туалет, мы, прикрывшись, плащ-палатками, подобрались ближе к туалету. Как только часовой повернулся, чтобы идти в обратную сторону, я в два прыжка настиг его, и без шума оглушив, занес его прямо в туалет. Свернув часовому шею, я усадил его в угол, и, прихватив с собой офицерика, мы выбрались через заднюю стенку, и пока нас не увидели повара, быстро скрылись в ближайших кустах.

Понимая, что форы у нас не более пятнадцати минут, и что скоро начнется погоня, мы решили идти не на восток, как подумают немцы, а пошли на запад. Нам приходилось практически тащить на себе своего пленника, до того он был перепуган, что ноги у него подкашивались, и он просто не мог самостоятельно идти. И, тем не менее, мы часа через полтора отмахали почти десять километров, и сделали привал на краю небольшого леска у дороги, ведущей в сторону фронта. Немного подкрепившись, мы попили воды и напоили немца.

Отдохнув, уже собирались двигаться дальше, как вдруг недалеко от нас остановился мотоцикл. Двое солдат, ехавшие на нем решили справить нужду у лесочка, но справить они не успели. Зато у нас появился свой личный транспорт. Запихнув пленника в коляску, я сел за руль, Тугай сзади, и мы, скрываясь от встречного транспорта, поехали теперь уже на север. Проехав так километров тридцать, мы повернули на юго-восток. А еще через несколько километров мы вынуждены были бросить наш транспорт и дальше пробираться пешком. Вся местность была переполнена немецкими войсками. В сумерках мы подошли к линии фронта. Замаскировав нас с немцем, Тугай ушел разведать маршрут перехода линии фронта. Через два часа он вернулся и повел нас по одному ему известному пути. Весь этот путь я нес немца на плече и даже не заметил, как оказались уже в тылу у наших. По странному стечению обстоятельств мы оказались рядом со штабом дивизии. Туда мы и сдали своего офицера.

Как потом нам сказали, это был полковник из Берлина с очень секретной документацией. После такой нашей дерзкой выходки нас оставили в дивизионной разведке, где мы провоевали два месяца. Потом нас перевели в армию Рокоссовского Константина Константиновича, сплошь состоящую из заключенных и штрафников. Оттуда нас направили в батальон особого назначения под командование майора Минаева. В составе этого батальона Тугай дошел до Берлина, а я в сорок четвертом был комиссован по ранению.

Тугая после победы не скоро отпустили, ему еще как знатоку китайского языка пришлось повоевать и с японцами. А закончилась для него война в декабре сорок пятого года. Вернулся он с войны полным кавалером ордена Славы. У него кроме этого несколько орденов Красной звезды, Отечественной войны, Боевого Красного знамени, несколько медалей За отвагу. Так что у него полна грудь орденов. Вот такой наш Тугай герой.

— Странно, а я и не знал об этом, — перебил Егора председатель. — Интересно, почему он никогда не надевает награды, ну хотя бы по праздникам?

— Ты же знаешь его скромность, он не любит хвастаться своими подвигами. Но, тем не менее, один раз ему все же пришлось одеть ордена. Помнишь слух прошел по деревне, что у Тугая хотели корову в счет налогов забрать. Помнишь, ходили тогда слуги народа в черных плащах?

— Помню, конечно, но у них так ничего и не получилось, Тугай, кажется, их выгнал.

— Ну, можно и так сказать. Короче, он сказал им, что корова принадлежит малолетнему внуку, к тому же сироте, и если они хотят забрать ее, то он лично проводит и корову, и внука, а за одно и их до самого райкома, при этом надел свой костюм с орденами. Черные плащи, как увидели перед собой орденоносца, поняв, куда он их поведет, так дернули из деревни, что напрочь забыли о существовании хутора. Но про это как-то не хочется вспоминать.

Я лучше расскажу вам о том, как я был ранен, после чего был полностью комиссован.

Это случилось в Польше. В 1944 году, когда наши войска освободили Белоруссию и перешли границу Польши. Нашей группе диверсантов поручено было взорвать мост через реку Нарев близь города Ломжа. Мост этот имел стратегическое значение для немцев. Составы с боеприпасами и техникой шли через него почти непрерывно, а это сильно сдерживало наше наступление. Командование приказало любой ценой уничтожить мост.

Задача перед нашей группой стояла очень сложная. В группу отобрали самых лучших и опытных бойцов, из числа добровольцев, все мы прекрасно понимали, что идем на смерть. По сути, мы действительно были смертниками.

Посудите сами, что могли сделать пятнадцать бойцов с хорошо вооруженным и укрепленным гарнизоном. Это ведь не просто напасть неожиданно и пострелять, нужно еще и объект взорвать. Поэтому мы все, идущие за линию фронта, попрощались с товарищами и друг с другом. Настроившись на то, что мы непременно погибнем, наше чувство самосохранения и страха сами собой ушли, и мы шли с чувством, как можно дороже продать свои жизни.

Но это так, предисловие, не обращайте внимания. Когда мы вышли к мосту и обследовали все подступы к нему, поняли, задача нам предстоит невыполнимая. Но делать нечего, стали наблюдать, изучать, так сказать систему охраны и подступы к объекту. Мы пролежали, наблюдая за мостом несколько часов, но в голову так ничего и не пришло.

Вскоре Тугай предложил командиру группы разведать округу в радиусе нескольких километров. Командир согласился, и три группы по два человека разошлись в разные стороны. Мы с Тугаем шли вдоль железной дороги на запад. Через пять километров мы вышли к окраине небольшой станции. Через станцию проходила только одна ветка, и поезда здесь не останавливались, это была даже не станция, а скорее при железной дороге небольшой хутор.