Юрий Константинов - Путешествия для избранных. Рассказы

Это произошло на планете, названной Викторией в честь моего любимого. Все мои коллеги считают, что наша экспедиция совершила поистине грандиозное открытие, которое войдет в историю.

Я же - как соринка в глазу среди всеобщего ликования. Словно тяжелобольную, меня окружили знаками внимания, и хотя открыто никто не выражает соболезнований - этого я просто не позволила бы, - остаются откровенно сочувственные взгляды, красноречивые вздохи, молчаливые похлопывания по плечу. Я молча сношу проявления этого дружеского участия, а потом стараюсь уйти подальше, забиться в самый глухой угол корабля, где никто не увидит моих слез, и с безнадежным упрямством убеждаю себя: «Его нет, нет, нет!…»

Но себя не обманешь. Мой любимый рядом, в своей каюте, однако нас разделяет непреодолимая стена. Этот человек будто перешел в другое измерение, и ни боль, ни любовь моя уже не достучатся до его сердца.

Только теперь, когда до старта остаются считанные часы, я чувствую, как устала за этот месяц, и меня буквально сжигает желание поскорее оказаться на Земле, упасть, зарыться лицом в теплую, усеянную маленькими солнцами ромашек траву и не думать ни о чем. Но до Земли далеко. Фиолетовые косматые волны облизывают иллюминатор, подобно языкам бледного огня, все видимое вокруг корабля пространство наполнено голубым неясным свечением, в котором взрываются яркие, рассыпающиеся на рои белых ослепительных игл разряды. На Виктории гроза. Я вглядываюсь в фиолетовую сияющую бездну - и память безжалостно будит во мне прошлое.

Нас было пятеро, отправившихся в экспедицию по исследованию большого спутника планеты Фар, открытой знаменитым профессором Фаркеши за несколько лет до моего рождения.

Руководитель экспедиции Эрнст Белов был категорически против участия женщин в подобных предприятиях, в простительном для ученого такого масштаба чудачестве разделяя суеверные опасения древних мореплавателей. По когда я узнала, что Белову всего тридцать два, то решила попытаться его переубедить уж если не логикой, то с помощью обаяния.

У меня были причины добиваться включения в состав этой экспедиции. Я - геолог, а космические съемки, образцы пород и почвы, доставленные автоматами со спутника планеты Фар, давали основания для самых фантастических прогнозов. К тому же одним из участников экспедиции утвердили некоего Виктора Дробного - биолога по основной специальности, а кроме того, химика, инженера и просто очень славного парня. Мы заканчивали один вуз в Москве и позже, встретившись на специализации в Пражском международном центре космических исследований, искренне обрадовались друг другу. Нас многое объединяло, целые дни мы проводили вместе, и когда однажды Виктор предложил мне стать его женой, я не видела причин для отказа.

Мы должны были пожениться через месяц, сразу после его возвращения.

…Белов внимательно выслушал меня, наклонив крупную, рано облысевшую голову, и, взглянув в упор очень живыми, насмешливыми глазами, произнес:

- В геологах у нас недостатка нет. Правда, ни один из вероятных кандидатов не располагает такой впечатляющей внешностью.

Я поняла, что немного перестаралась с косметикой, и закусила губу от досады.

- Хотите познакомиться с возможными соперниками? - спросил начальник экспедиции. И назвал несколько имен, услышав которые, я поглубже втиснулась в кресло. Это были авторы известных фундаментальных исследований. Щеки мои вспыхнули, в душе я ругала себя последними словами за легкомысленность. Не с моим скромным научным багажом пытаться конкурировать с этими восходящими светилами космической геологии.

- Вы настаиваете на своей кандидатуре? - спокойно произнес Белов.

Я молча поднялась и, ничего не видя из-за застилавших глаза слез, двинулась к выходу.

- Вы та самая Алла Корж, которая работала в экспедиции Гоберидзе на Плутоне? - остановил меня у самой двери новый вопрос.

Я смогла лишь кивнуть головой в ответ.

- Если я не ошибаюсь, именно вы разработали оригинальную технологию изучения глубоко залегающих пород на безатмосферных планетах а выдвинули свою гипотезу происхождения концентрической гряды на малом спутнике Фар?

- Да! - чуть слышно выдохнула я.

- Я читал ваши работы, - все так же неторопливо продолжал Белов, словно не замечая моего состояния. - И убедился в правильности того, что говорил мой друг Тариэл Гоберидзе о вашей способности эффективно работать в незнакомой обстановке, и того, что говорил еще один мой друг… - здесь он сделал паузу и пытливо посмотрел мне в лицо, - Виктор Дробный, о своеобразии и практическом складе вашего научного мышления.

Наверное, я опять жутко покраснела, потому что во взгляде его появилось нечто похожее на сочувствие.

- Я не просила Дробного меня характеризовать! - буркнула я.

- Это очень ценные качества для участника экспедиции, подобной нашей, - сказал собеседник, будто не услыхав моей реплики. - Гораздо более ценные, чем умение разрабатывать теоретические проблемы в кабинетной тиши. Поэтому я решил отступить от своего правила и рекомендовать отборочной комиссии включить вас в состав исследовательской группы.

- Когда решили? - едва не задохнувшись от волнения, брякнула я. Наверное, более неуместного вопроса в этот момент невозможно было придумать.

- Только что, - ответил Белов. - Я доверяю друзьям, по полагаюсь только на личное впечатление. - И тут он, наконец, улыбнулся.

Так я попала в экспедицию. И страстно мечтала, чтобы она оказалась удачной и старая морская примета не оправдалась. Однако, как назло, на полпути к большому спутнику стал отказывать реактор. Мы находились в опасной метеоритной зоне и вынуждены были срочно искать место для посадки. В центральном отсеке, который экипаж по традиции именовал кают-компанией, зашелестели звездные атласы. К счастью, ближайшая пригодная для посадки планета находилась не так уж далеко. Но, прочитав ее описание в справочнике, я расстроилась: встреча с этой безымянной крохотной планеткой сулила мало интересного. Приборы исследовательского корабля, облетавшего ее несколько лет назад, не зафиксировали перспективных месторождений. Визуальные наблюдения и съемка также мало что дали.

Глазам наших предшественников предстала бурая каменистая равнина, лишь изредка оживляемая скупыми островками растений и зеркалами небольших озер.