Грег Иган - Заводная ракета

— Гремучая звезда, без вариантов? — прожужжал Витторио, удивленный ее словами. — И с чего вы вообще это взяли?

— Я не знаю насчет других вариантов — зато я знаю, на что способна, а на что нет вот эта ракета, — сказала Ялда. — Под запасами солярита в горе расположен пассивитовый пласт; я была там, я касалась его собственными руками. Мы испытали эту комбинацию — поддерживали горение одного минерала поверх другого намного, намного дольше, чем продлится их контакт во время запуска. Под действием пламени пассивит переходит в газообразную форму, но за пределами соответствующей зоны реакция затухает. И прежде чем вы возразите, что пассивит, скорее всего, содержал примеси, мы дополнительно провели испытания на дюжинах других горных пород.

— И насколько большим было ваше пламя? — поинтересовался Витторио. — Размером с гору?

— Нет, но дело вовсе не в этом, — объяснила Ялда. — За счет более длительного удержания пламени в одном месте мы можем достичь точно таких же условий в пластине всего в несколько поступей шириной.

Но Витторио просто не мог с ней согласиться. — Вы поигрались с какими-то игрушечными фейерверками и решили, будто это что-то доказывает. Настоящее доказательство — вот оно, в небе.

— Если вас так впечатлил пример Геммы, то как вы предлагаете бороться с гремучими звездами, которые устроят то же самое в нашем мире? — спросила Ялда. — Мешая Евсебио, вы проблему не решите.

Витторио был по-прежнему невозмутим. — А как по-вашему, на Гемме были люди?

— Нет. — Все это начинало походить на какую-то небылицу. — А что это меняет?

— Люди могут справиться с небольшим пожаром, — ответил Витторио. — Если один минерал горит, то его можно потушить песком, сделанным из другого минерала. Будь на Гемме люди, они бы непременно так и поступили, и их мир бы не пал жертвой огня.

Ялда не знала, как на это ответить. Было бы абсурдным надеяться, что для победы над гремучими звездами хватит простой сообразительности и ведра с песком…, но если развить эту идею до более масштабной и организованной системы — с наблюдателями и графиками дежурств в каждом поселке и полными грузовиками инертных минералов, которыми можно будет воспользоваться в любой момент, то это, вероятно , позволит сдержать последствия небольшого удара.

— И насколько же велика гремучая звезда? — спросил у нее Витторио. Он показал два пальца, примерно на расстоянии мизера друг от друга — Вот такая? Побольше? Поменьше?

— Примерно такая, — согласилась Ялда.

— Значит, мне приходится выбирать между пожаром, который может устроить один камешек и пожаром, который может устроить вот это . — Витторио обернулся и указал на гору. — Только идиот согласится пойти на больший риск.

Стоя на верхушке ракеты, Ялды увидела, как ветер вздымает с равнины бурую пыль, повторяющую движение потоков и завихрений воздуха. — Еще не поздно передумать, — сказала она.

— Но ведь я уже завершила это путешествие, — безмятежно возразила Бенедетта. — Время — круг. Все уже случилось, все уже закончилось; выбирать больше не из чего.

Ялда надеялась, что всей этой фаталистической болтовней Бенедетта ее просто дразнила, но спорить об этом прямо сейчас было бессмысленно. Последняя троица новобранцев, которых она привела, чтобы те с вожделением осмотрели крошечную кабину, спускалась по лестнице на землю. Бенедетта была пристегнута ремнями к скамье, заменившей в первоначальном плане стойку для мышиных клеток; ее тело будут обдувать те же самые прохладные газы, которые во время предыдущих запусках защищали зверьков от перегрева. Окружавший ее замысловатый механизм, который отвечал за регулирование времени работы двигателей и выброса парашюта, проверялся трижды — Фридо, Ялдой и, наконец, самой Бенедеттой. Полевки были удостоены лишь двойной проверки.

— Тогда я не стану желать удачи; тебе она все равно не понадобится, — сказала Ялда.

— Вот именно.

Но Ялде этого было мало; она присела на корточки рядом со скамьей. — Знаешь, если этот полет сделает тебя знаменитой, твой ко, вероятно, станет тебя искать.

— Какой еще ко? — парировала Бенедетта. — Здесь никто не знает моего настоящего имени.

— Да, но много ли таких же чокнутых родилось в Нефритовом Городе?

Бенедетта приятно удивилась. — По-твоему, я из Нефритового Города?

— А разве нет? — В этой части ее истории Ялда никогда не сомневалась. — Твой акцент звучит вполне натурально.

— Тебе стоит послушать, как я имитирую еще шесть наречий.

Ялда сжала ее плечо. — Скоро увидимся. — Она распрямилась и выбралась из кабины; примостившись на выступе, нависавшем над лестницей, она плотно задвинула крышку люка. Через окно она увидела, как Бенедетта жестом указала на пусковой рычаг, а затем показала ей руку с четырьмя пальцами, что означало: она запустит ракеты, когда часы возле скамьи пробьют четыре куранта. Протокол был стандартным, однако в отличие от полевок инициировать процесс ей придется самой.

Ялда обычно не испытывала проблем с высотой, и все же, спускаясь по лестнице, ощутила нечто вроде взаимного головокружения при мысли о той высоте, на которой вскоре должна была подняться ракета.

Спустившись на землю, она потянула лестницу в сторону, позволив ей упасть набок. Теперь новобранцы вели себя тихо; даже Леония присмирела, когда они направились в сторону бункера.

Когда порыв ветра поднял с земли облако колючей пыли и обдул их лица, Фатима сказала: «Надо бы сделать грузовик, работающий на сжатом воздухе».

— Надо, — согласилась Ялда. В какой-то момент это, вероятно, выносилось на обсуждение, но впоследствии выпало из списка первоочередных задач; многие хорошие идеи постигла та же судьба. Неимоверная сложность проекта усугублялась еще и тем, что некоторые из соинвесторов Евсебио требовали ограничить непосредственное использование их вложений одной лишь ракетой, чтобы по возвращении будущих поколений путешественников не оказаться в роли второстепенных игроков. Ялде казалось забавным, что кто-то верил, будто подобными решениями можно гарантировать свое право на тот самый лакомый кусочек, которым, в конечном счете, должен был стать проект. Если Бесподобная действительно вернется домой, проведя целый век в пустоте, — вооруженная технологиями, способными победить не только гремучие звезды, но и все, что грозило последовать за ними — то они сами будут решать, с кем торговать и на каких условиях. Определенная доля сочувствия, которую путешественники могли проявить к своим далеким двоюродным братьям и сестрам, была пределом ее мечтаний; любой план, предполагающий строгое следование контрактам, подписанным их давно почившими предками, был не более, чем фантазией, которую Евсебио поддерживал ради того, чтобы, расставаясь с колоссальными суммами, плутократы имели возможность оставаться в стороне от ужасающей правды жизни — что их деньги в действительности расходуются на общее благо.