Грег Иган - Заводная ракета

— Риск по сравнению с чем ? — парировал Евсебио. — По сравнению с ничегонеделанием, с ожиданием, когда на нас налетит скопление ортогональных звезд? Я видел снимок с зонда; это уже не какие-то безумные догадки, это факт.

— Худший вариант, — продолжала настаивать Ялда, — это сбой, из-за которого двигатели Бесподобной не смогут обеспечить необходимую подъемную силу. Но будут продолжать работать курант за курантом — может быть, даже склянка за склянкой или день за днем, если в живых не останется никого, кто смог бы их заглушить. Должен наступить определенный момент, после которого здесь повторится то же самое, что и с Геммой. Мы провели испытания, чтобы исключить такой вариант, если все сложится удачно — но мы не можем проверить крайний случай; нет такой масштабной модели, которая бы предсказала нам, что произойдет, если целая гора солярита будет несколько дней подгорать снизу, продолжая стоять на месте.

Евсебио протер глаза. — Хорошо, предположим я дам тебе то, что ты просишь… каков твой план?

— Воздушный зазор по всему периметру горы.

— Воздушный зазор?

— Траншея, — объяснила Ялда. — До глубины самых нижних двигателей и шириной где-то в путину. Затем мы выроем под двигателями каналы для отводы выхлопных газов. Это намного лучше, чем позволить теплу накапливаться внутри породы — если двигатели будут работать, а гора так и не взлетит.

— В путину шириной? — Евсебио закрыл глаза и откинулся назад, стараясь воздержаться от нецензурных выражений.

— Посмотри на это с другой стороны: такая широкая траншея избавит нас от назойливых фермеров — по причинам, которые они просто не смогут оспорить. Ты даже мог бы попросить у Ачилио помощи с оплатой расходов, раз уж он так заботится о противопожарной защите.

Евсебио открыл глаза и с сожалением посмотрел на Ялду. — Ну да, необходимость занять разумную и последовательную позицию моментально переманит его на нашу сторону.

— А разве нет?

— У каждого есть своя собственная форма тщеславия, — сказал он. — Нам с тобой нравится быть правыми — мы хотим разобраться в том, как устроен мир, а затем унизить своих врагов, доказав ложность их догадок. Как… у тебя с Людовико.

— Хмм. — Со смерти Людовико прошла уже пара лет, но Ялда не могла не согласиться с тем, что его поражение в вопросе о природе гремучих звезд доставило ей немалое удовольствие.

— Это в не характере Ачилио, — продолжил Евсебио. — Да и воспитывали его наверняка совсем по-другому. В глазах его семьи все меркнет перед тем фактом, что мой дед обманом завладел неким перспективным коммерческим направлением, которое они считали принадлежащим себе по праву. И теперь мое унижение — дело их чести. И для этого Ачилио вовсе не обязательно быть в чем-то правым ; все, что ему нужно — это увидеть, как я потерплю неудачу.

Ялда уже устала от всей этой глупой вражды, но если Ачилио был готов столь ревностно чинить им препятствия, им ничего не оставалось, кроме как пытаться их преодолеть. — Может быть, Паоло оплатит строительство траншеи, — сказала она.

Евсебио встал. — Дай мне об этом подумать.

— Нам нужно сделать кое-что еще, — предупредила она.

— Ну конечно нужно, — он снова сел.

— Нам нужен план, — сказала она, — который даст людям шанс пережить столкновение с гремучей звездой, пока Бесподобная будет в пути. Потребуются наблюдательные посты в каждом поселке, снаряжение для тушения огня…

Ялда замолчала; Евсебио колотила дрожь. Она подошла к нему и, присев рядом на корточки, обняла его за плечи.

— Моя ко родила, — произнес Евсебио, с трудом выдавливая из себя слова. — Поэтому я и ездил в Зевгму; повидаться с детьми.

— Она —?

— Без меня, — сказал он. — Не по своей воле. Если бы она захотела, мы бы сделали это вместе. Но мы решили повременить, а меня не было рядом, и ее тело просто… приняло решение за нее.

— Сочувствую. — Ялда не знала, как его утешить. Она хотела рассказать ему, что и сама проходила через подобный шок, однако любое сравнение с Туллией его бы только оскорбило.

— Мой отец сказал, что все это случилось из-за того, что меня долго не было дома, — продолжал Евсебио. — Если бы я оставался рядом с ней, ее тело осознало бы, что мы ждем подходящего момента. Но оставшись без ко, оно потеряло всякую надежду на то, что у детей будет отец.

Ялда точно не знала, была ли здесь замешана подлинная биология, или все это было лишь смесью старых народных поверий вкупе с попытками замять разговоры о холине. Одно дело — предоставить препарат экипажу корабля, но Евсебио ни за что бы не признал, что холином пользуются члены его собственной семьи.

— И все-таки отец у них есть, — сказала она.

— Увы, это не так, — прямо ответил Евсебио. — Конечно, я люблю их несмотря ни на что, но мы не связаны обетом. Когда я их вижу, я не… — Он ударил себя кулаком в грудь.

Ялда знала, о чем он говорит. Она всеми силами заботилась о детях Туллии, но несмотря на все моменты подлинного счастья, которые ей довелось испытать в их присутствии, знала, что ее чувства не могли сравниться с любовью родного отца.

Когда Евсебио ушел, Ялда погасила лампу и осталась сидеть в темноте. Определенность можно было найти лишь в волнах, опоясывающих космос, как морщинки на ее тюремном рукаве — совершив полный оборот, они вернутся к своему началу, вместе со всем, что сотворили по пути. Ни на что другое положиться нельзя. На самом деле никто не имел контроля над собственным телом; никто не властвовал даже над малейшей частью этого мира.

И все же… каждый человек в силу своей природы продолжал верить в то, что его воля, поступки и их последствия все-таки могут находиться в гармонии друг с другом. Ни о каких гарантиях речь, конечно же, не шла, но, с другой стороны, не настолько редкое это явление, чтобы видеть в нем лишь бессмысленный фарс. Воля, тело и окружающий мир никогда не достигнут полного единения, но благодаря знаниям, связку этих трех нитей можно сделать прочнее. Будь у Туллии и Евсебии нужные знания, они бы лучше контролировали собственное тело; будь у Бенедетты нужные знания, она бы вернулась на землю живой и невредимой.

Ялда устала от траура; ни мертвым, ни прошедшим через деление помочь было нельзя. И не было иного пути отдать должное их памяти, кроме как разыскать те знания, которые избавят грядущие поколения от тех же самых страхов и рисков.

Джорджо устроил для Ялды прощальную вечеринку у себя дома, в нескольких проминках к западу от университета. Несмотря на то, что последние шесть лет Ялда на полную ставку работала в Бесподобной , Джорджо до сих не освободил ее от должности, которую она занимала на физическом факультете, так что у вечеринки был и другой повод — отметить ее увольнение. Зосимо, единственный из ее однокурсников решивший продолжить свою научную карьеру, выступил с забавной речью, посвященной ее ранним открытиям. — Раньше, встретив человека, который читая научный журнал, постоянно переворачивал его то вбок, то вверх ногами, мы могли с уверенностью сказать, что он не имеет ни малейшего понятия о том, что читает. Теперь же, благодаря Ялде, это доказывает, что перед нами специалист по вращательной физике.