Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Поезд проскочил мостик над оврагом и пошёл вдоль широкой реки. Я увидел на холмах городок со множеством колоколен, какие-то белые купола. Хороший такой городок. По реке, не отставая от поезда, мчался теплоход невиданной формы. Вернее, не по реке, а над рекой - видимо, на воздушной подушке.

Я мотал головой, как ошалевший телёнок. Потому что во всей округе у нас не было большой реки. И города, кроме Колыча, не было. Я исколесил район и знал его досконально.

Легче всего было предположить, что я сплю. Но вагон снова тряхнуло, и я треснулся затылком о трубу воздушного тормоза. Достаточно крепко, чтобы проснуться…»

На этом кончился очередной лист, а дальше страницы шли не по порядку. Они оказались без номеров и, видимо, были перепутаны. Я читал уже отдельные отрывки.

«…станции Старые Горы в нашем расписании нет.

Он говорит:

- А в нашем нет никакого Колыча. Посмотрите внимательно сквозь ваши очки, чёрт возьми! Где я вам возьму станцию, которой нет на свете?!

Я разозлился совсем по-глупому:

- Это ваших Старых Гор нет на свете!

- Вот и прекрасно! Тогда отправляйтесь на ту станцию, которая есть, а мне не мешайте работать.

Я говорю:

- Дайте схему путей вашего участка.

- Может, вам всю документацию развернуть? Может, вы ревизор? Так я вам заранее скажу: она в полном беспорядке, эта документация! Можете увольнять! У меня нет должности делопроизводителя, чтобы чистить архивы !

- Мне архивы не нужны! Схему дайте! Я журналист, вы обязаны!

- Надо ещё разобраться, что вы за журналист… Да вон она, схема, на стене висит! Все дороги нашего управления !

Я больше часа торчал перед картой, всё пытался понять, что это такое. Колыча не было. Старо-Талицы тоже не было. Ничего, что знакомо…

У меня за спиной кто-то закашлял. Я оглянулся - пожилой милиционер.

- Здравия желаю, - говорит. - Документы ваши позвольте полюбопытствовать.

Я дал ему удостоверение. Он почитал, пожал плечами.

- Издалека, видать…

Начальник станции тут же сунулся:

- Пассажир утверждает, что ехал не больше двух часов.

- Бывает, - сказал милиционер. - А вы случайно… я, конечно, извиняюсь… когда в вагон садились, немножко не того?

- Нет, «не того». Я вообще никогда «не того»!

- Похвально, конечно… - Он отдал мне удостоверение, на начальника станции поглядел, руками развёл.

- Разбирайтесь, - говорит, - сами…»

«… - А эта станция Мост, она-то где?

- Да нет же, нет такой станции! - заорал он.

Вообще-то он, по-моему, неплохой человек, добродушный на вид. На нашего ответственного секретаря похож - тоже лысоватый, кругленький. Если и сердится, то не всерьёз. Но тут я его просто до бешенства довёл. А что мне было делать?

- На поезде же написано, чёрт побери! «Эс, тэ, Мост»!

- Где? Где он, поезд?! Покажите мне его!

- Да там он стоял! На крайнем пути! Вы начальник станции или парикмахер? Не знаете, какие поезда у вас проходят?

Мы вышли на перрон.

- Где? На каком пути? - стонет он, бедняга.

- Вон на том, за водокачкой!

- Господи! Да там же тупик! Видите, там старый вагон! Он там сто лет стоит!

Я плюнул и пошёл через рельсы.

Подхожу - правда, тупик. Правда, вагон…»

«Буфетчица и говорит:

- Странный у вас рубль какой-то…

- Почему странный?

- Да вот… цифра не с того краю. Цвет какой-то…

- Всю жизнь получаю зарплату такими рублями, - сказал я. А сам думаю: «Пора уносить ноги. Так я и в фальшивомонетчики угожу». Однако она рубль взяла, дала гривенник сдачи…

И пошёл я снова на вокзал. Думаю - вдруг чудо? Вдруг там стоит этот самый поезд? Нет, всё тот же тупик, всё тот же старый вагон. Я постоял, подумал и забрался внутрь…»

«…этот дурак в «Вечернем Старогорске». Тоже мне - коллега! «У нас, - говорит, - в последнее время просто наплыв авторов-фантастов. Один рассказывает сказку про гипсовых пришельцев из другой галактики, второй историю вроде вашей, третий про машину времени в виде трёхколёсного велосипеда. Такие вещи надо печатать в столицах, там специальные журналы. А у нас городская газета, местные новости…»

«…если бы не эти мальчишки. Особенно Гелька.

Мне показалось, что в этом городке, таком ласковом и хорошем, все должны быть весёлыми. А у Гельки то и дело тревожные глаза. И почему-то он очень часто ощетинивается обидой, как шипастым щитом. Я такой был - это понятно. А он-то с чего? Живёт нормально, никаких забот… Никаких? Откуда я знаю?

Господи, что я вообще знаю об этом мире? Какой он? Как меня сюда занесло? В этот непонятный край, где вечером передают по телевизору новости о разведчиках Марса, а с мальчишками дружит скрипучий робот-меланхолик…

А может быть, Дмитрий Афанасьевич, начальник станции, прав? Мы пили чай у него в кабинете, и он сказал :

- Глеб… А если тебе просто привиделся твой Колыч? Ты не обижайся, бывают иногда такие заскоки, особенно у писателей.

Я подумал: а что, если правда?

Но удостоверение…

Нет, я совсем какую-то ерунду пишу.

Дмитрий Афанасьевич предложил:

- Давай устрою в гостиницу.

- Нет, я в вагоне. Пока тепло… Как-то привычнее.

Дело, конечно, не в том, что привычнее. Просто я боюсь уходить со станции. Всё надеюсь: вдруг опять появится тот поезд…

- Ну, живи, не жалко. Только смотри, чтобы пацаны твои не баловались…

- Нет, они спокойные ребята…»

«…одиночество. Какая-то грустная законо-мерность. Сошлись те, кому дома чего-то не хватает. У Гельки отец на Севере, и мать снова уехала к нему. Юрка - сумрачный и будто на ключик запертый - сам уехал от матери. Янка… у него вроде бы всё хорошо, но… не знаю. Почему он всё «дедушка» да «дедушка», а о родителях ни слова? И в музыку свою уходит, будто спасается от чего-то. Как я спасался, придумывая книжки, которые когда-нибудь напишу…»

«Опять не получается по порядку.

Вспоминаю мою комнатку в Колыче. Я по ней скучаю. По редакции тоже скучаю. И по проклятой своей работе! Я там нужен был людям! А здесь я кто?

По комнатке - какая-то особая грусть. Ведь это первая в моей жизни м о я комната. Я оклеил её не обоями, а географическими картами - от пола до потолка. Полку для книг прибил. Печку побелил. Батареи тоже есть, но когда в печке огонь горит, как-то веселее. Купил в рассрочку «Электронику». Экранчик маленький, но мне такой и нравится…

До сих пор люблю детские передачи. В Колыче всегда смотрел «Вечернюю сказку» местной студии. Она начиналась с той же песенки, что в Ново-Вятске, в давние времена. В интернате у нас эти вечерние тридцать минут были лучшим временем. Соберёмся у телевизора в кучку, будто дома, в семье… На экране - сказочный городок, часы на башне, и начинается песенка. Мне особенно нравилось: