Кир Булычев - Чудеса в Гусляре. Рассказы

Страх пришел с темнотой. Павлыш понял, что дышит часто и неглубоко, не хватало воздуха, хотя это и было неправдой - баллоны добросовестно выдавали ровно столько воздуха, сколько положено. Шлем был достаточно тверд, так что угроза погибнуть от удушья не возникала. Погибнуть… И как только это слово промелькнуло в мыслях, то зацепилось за что-то в мозгу и осталось там. Погибнуть. А ведь в этой яме можно в два счета погибнуть.

Слово имело какую-то магическую силу. Это было отвратительное слово, лживое, злое. Павлыш понимал, что оно не может к нему относиться, потому что… потому что его ждут. Его ждет Глеб Бауэр, и Кира Ткаченко, и штурман Батурин - без Павлыша они тоже погибнут. И если когда-нибудь придет сюда корабль, а он обязательно придет, но будет поздно, если придет сюда корабль, то они найдут тела второй вахты в анабиозных ваннах, найдут тела погибших, поймут, что кто-то оставался на корабле и потом исчез. Будут его искать - и, конечно, никогда не найдут. Даже если планету заселят, множество людей будет жить на ней, построят города и проложат дороги - все равно никто никогда не найдет доктора Павлыша, тридцати четырех лет, шатена, рост сто восемьдесят три, глаза голубые…

- А ну хватит, - сказал себе Павлыш. - Так можно думать до рассвета.

Надо было выбираться. Павлыш понял, что совсем не собирается погибать в этой проклятой яме. Следовало отыскать выход из ловушки. Вот и все.

Твердый песок за спиной. Больше рисковать нельзя. Никаких движений вперед, - только назад, к берегу.

Павлыш попробовал поднять руки. Это можно было сделать, но с трудом, песок был тугим и тяжелым. Павлыш попытался подгребать руками вперед, но лишь глубже ушел в жижу, и пришлось снова замереть, чтобы побороть вспышку паники, сжавшую мозг. Паника была иррациональна - тело, ощутившее близость гибели, начало метаться.

Павлыш переждал панику на борту. Он уже знал, что сильнее ее, он оставался на капитанском мостике - бунтари же бесцельно бегали по палубе и размахивали руками. И тут неожиданно ноги, пальцы ног, ощутили твердую почву.

- Великолепно, - сказал Павлыш, успокаивая бунтарей и трусов, гнездившихся в его теле. - Я же вам всегда говорил, что эта трясина не бездонна. Обычная яма. Мы стоим на дне и теперь спокойно и неторопливо пойдем обратно.

Сказать было легче, чем сделать. Песок не хотел отпускать Павлыша и тянул его вниз, в глубину, дно было скользким и ненадежным. - Но Павлыш все-таки сделал шаг вверх по склону ямы и, сделав его, понял, что он чертовски устал. Особенно мешал груз жижи. Почему-то представился водолаз, медленно идущий в глубине…

- Стойте, - сказал Павлыш. - Мы догадались.

Через минуту правая рука пробилась сквозь песок и нащупала кнопку подачи воздуха. Павлыш выжал ее до отказа и не отпускал, пока воздух, сдавливавший горло, грозящий выжать из орбит глаза, останавливающий сердце, не наполнил скафандр настолько, что следующий шаг наверх дался значительно легче…

С Павлыш отпустил кнопку подачи воздуха лишь тогда, когда вылез по пояс из зыбучего песка и, стерев свободной рукой грязь с шлема, увидел огонек. Тот горел.

Павлыш долго сидел на берегу, вытянув ноги и позволяя волнам накатываться на них. Он улыбался, не мог не улыбаться и несколько раз поднимал руки, чтобы убедиться, как им легко и свободно живется на воздухе.

Река текла в море так же спокойно, как и раньше, и совершенно невозможно было угадать место недавнего заточения. Песок разгладился, смирился с потерей пленника - ждал новых жертв.

Но главная задача так и не была решена. Река преграждала дорогу, и реку следовало перейти, чтобы продолжить путь по ровному берегу, начинавшемуся снова в каких-то ста метрах от Павлыша.

Отдышавшись, Павлыш поднялся и пошел по песку к кустам. Раковинки трещали под башмаками, и шорохи впереди, треск ветвей, писк приближались, становились все явственней. У самой кромки кустарника Павлыш остановился, вспомнил, что в пистолет мог набиться песок. Вытащил, провел рукой по стволу. Ствол был чист.

Павлыш шел, держась подальше от щебечущей, безобидной на вид речки, поднялся на невысокий холм и остановился перед стеной кустов. Кусты протянули навстречу колючки и сухие ветви, они стояли тесно, словно воины, встречавшие врага. Павлыш попытался раздвинуть кусты, но ветви цеплялись колючками друг за друга, пришлось пожалеть, что не надел перчаток.

Провозившись несколько минут у стены кустов, тщетно стараясь отыскать в них лазейку, Павлыш с отчаяния полоснул по ним лучом пистолета. Луч прорезал в кустарнике узкую щель, поднялся белый столб дыма, и кусты настороженно затихли. Павлыш включил шлемовый фонарь и увидел, как кустарник - единое целое - залечивал рану, как тянулись через щель пальцы ветвей, когти колючек, осыпались на землю мертвые сучки и на их месте вырастали свежие побеги.

Луч фонаря привлек тварей, и Павлыш впервые увидел, как вылетают они из кустарника сквозь возникающие в непроницаемой стене отверстия, которые исчезают вновь, будто захлопывается дверь.

Павлыш выключил фонарь и отступил, отмахиваясь от тварей, стучащих прозрачными крыльями по шлему и заглядывающих в глаза.

Он вернулся к берегу. Прямой путь через реку не годился. Сквозь кусты не пробиться и не добраться до такого места выше по течению, где нет зыбучих песков. Возвращаться нельзя. Оставался третий путь - по морскому дну. Он не сулил удовольствий, но выбора не было. Павлыш вступил в воду.

Дно понижалось полого, волны стучали по ногам, отталкивали к берегу и чуть светились, очерчивая силуэт любого предмета, попавшего в воду. Павлыш медленно переступал по твердому дну, стараясь держаться у края выступающей дельты. Вскоре пришлось зайти по пояс, - движения стали плавными и неловкими, словно во сне. Где-то метрах в пятидесяти от берега дно неожиданно ушло из-под ног, и Павлыш был вынужден погрузиться в воду с головой. Плыть он не мог - скафандр был тяжел хотя, к сожалению, не настолько, чтобы подошвы надежно припечатывались ко дну. При каждом шаге Павлыш терял равновесие, его тянуло кверху, но, как назло, не удавалось нащупать башмаками никакого камня, чтобы взять его в руку, увеличить свой вес.

Фосфоресцирующая живность прыскала в стороны от неуклюжего человека. Под водой было темно, и Павлыш включил фонарь, чтобы не сбиться с пути. Справа был песчаный откос, уходивший кверху, - край дельты, слева дно опускалось ступеньками. Течение речки ощущалось здесь явственно - воды давили в бок, гнали в глубину и видно было, как по дну передвигались струйки песка, уносимые течением.

Спустившись еще глубже, Павлыш попал в джунгли водорослей, мягких и податливых. Никто не мешал Павлышу идти по дну моря, никто не встретился ему, но это не вселяло спокойствия, потому что Павлыш не мог отделаться от ощущения, что за ним следят, пытаются угадать, насколько он силен и опасен…