Нисио Исин - Истории чудовищ (Первая половина)

Если играешь с бесом, сам становишься бесом.

Не обязательно исполнять желание, не обязательно продавать душу, не обязательно захватывать тело, не обязательно что-то делать…

Если загадываешь желание бесу, становишься бесом.

Левый кулак это уловка.

Дождевик, до того применявший исключительно прямолинейные удары, теперь же начал использовать боевые техники: маневрирование, комбинации и уловки.

Хотя нет, не уловка.

Правильнее всё-таки обманка.

Потому что эти техники без объединения с Камбару Суругой невозможны для дождевика…

Я сосредоточился лишь на левом кулаке, что и стало фатальной ошибкой: дождевик три раза подряд ударил меня в одно и тоже место в правый бок носком кроссовка. И когда я согнулся от этих трёх последовательных ударов, противоречащих расчётам вероятности, дождевик подошвами обеих ног пнул меня в грудь.

Словно катапульта.

Я не выстоял и завалился назад, но подставил ладони на пол, как при стойке на руках, и тут же кувыркнулся, мгновенно отдалившись от дождевика.

Пинок достал до лёгких.

Похоже, пробито.

Больно дышать.

Быстро не восстановить… Значит, сейчас дождевик обрёл силу, разрушительную мощь в разы выше, чем левый кулак?

Значит, чувства Камбару превосходят беса?

Ревность.

Ненависть.

Негативные эмоции.

«Тогда разве я не лучше бы подходила?»

— Ты … — говорил я сквозь пробитые лёгкие. — Ты не можешь ... Камбару Суруга !..

Никто не может заменить кого-то другого, никому не стать кем-то другим. Сендзёгахара это Сендзёгахара Хитаги, а Камбару это Камбару Суруга.

Арараги Коёми это Арараги Коёми.

Мы с Камбару разные.

Один из нас знал Ошино.

Один из нас отступил.

Один демон, другой обезьяна.

Внезапная случайная встреча.

Не могу стереть чувство вины.

Чувство вины к Камбару и к Сендзёгахаре. Но это не значит, что я хочу, чтобы кто-то занял моё место. Я не намерен уступать своё нынешнее место.

Да.

Если я твой ненавистный соперник в любви, то и ты тоже мой ненавистный соперник. Я должен ненавидеть её.

А если это настоящая суть моего чувства вины?

Я не принимал Камбару как равную.

Я глядел на неё сверху вниз.

Пренебрегал.

С абсолютно надёжных высот, с позиции совершенной свободы насколько же отвратительно было пытаться воссоединить Камбару и Сендзёгахару, надеяться, что они поладят. Добрый, хороший человек, ага. Жестокий и ужасный человек.

Желание.

Исполнить желание своими силами.

Если своими силами, то можно сдаться.

Если не забываешь, можно сдаться.

— !.. !.. !..

Дождевик выдавал один яростный удар за другим, мощные настолько, что с каждой атакой у меня менялись очертания тела. Из четырёх я ни разу не смог увернуться. Разорванные части тут же автоматически восстанавливались, однако дождевик бил даже быстрее скорости регенерации.

Не успел я и опомниться, как оказался загнанным в угол класса. Не двинуться ни вправо, ни влево, ни назад, меня словно опутали невидимыми нитями. Дождевик здесь больше не сможет маневрировать, здесь он будет твёрдо стоять на ногах, как в бою с ближней дистанции в боксе. Только ближний бой слишком односторонний. Мои светлые надежды, что даже резина подошв этих первоклассных кроссовок сгорит и износится от трения с таким жутким ускорением, обратились лишь ничтожным оптимизмом. Кулак, локоть, колено, голень, носок кроссовок, подошва, всё в различных вариациях и в быстрой последовательности истязало моё тело. Непрерывные удары не давали мне даже закричать.

Это уже не просто удары.

Это чистое давление.

Всё не ограничивается сломанными костями, куда приходится удар, там разрываются и рвутся кожа и мышцы. Чувствуется разница, когда он твёрдо стоит на ногах: разрушительная мощь левого кулака в разы резко усилилась.

Но тем не менее.

Не до уровня силы ног Камбару Суруги.

— Фор… ма…

Тело, может, и бессмертное, а вот одежда нет.

Одежду уже давно разорвало в клочья.

Ой-ёй, ещё одна форма испорчена.

До летней смены формы всего несколько дней, а тут высокий воротник.

И как мне теперь оправдывать перед сёстрами?

— Гх…

На таком расстоянии…

Однако на таком расстоянии, если дождевик хоть на секунду замнётся, я мгновенно обхвачу телом Камбару и смогу закрыть движение дождевику… Если всей тяжестью своего тела я прижму его к полу, то смогу обернуть ситуацию.

Ещё не всё потеряно.

Сейчас я формально загнан в угол, но не загнан по сути. Сколько бы не бил дождевик, покуда у меня держится усиленная регенерация, мне нечего бояться.

Лишь боль.

Боль, как и в сердце Камбару…

Боль значит, что ещё жив.

— Ненавижу.

Прозвучал голос.

— Ненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижу!

Голос Камбару Суруги.

Словно из глубин пещеры, что лежит под капюшоном, звучал, словно поднимался прямо мне в душу.

— Ненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижуненавижу!

— …

Ненависть, ненависть такая, что человеку не вынести её.

Злоба, враждебность.

Негативные проявления позитивного кохая.

Словно водоворотом хлынули внутрь дождевика.

Напряжение достигло пика.

— Как посмел, как посмел, как посмел, как посмел, как посмел, как посмел, как посмел!

Продолжала она с каждым ударом.

Голосом, полным ненависти.

— Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненави…

— Камбару, прости, — снова выдохнул я.

Извинился перед Камбару.

— Но я не ненавижу тебя.

Может, мы и соперники в любви.

И ты, и я может, чрезвычайно разные, но тем не менее.

Разве не можем мы стать друзьями?

— ■■■■■■■!

Из глубокой пещеры поднялся неимоверный крик — пинок дождевика пробил мне живот. Пробил. Не разорвал внутренности, а совершенно не обратив внимания на мышцы и суставы, он буквально пробил мой живот, раздробил рёбра и позвоночник и достал ногой стену позади меня. Я нанизан на ногу.

Урон прошёл сквозь пределы моей регенерации.

С чавканьем он вытащил ногу.

Кишки потянулись за ней.

Полностью.

Вытянулись, и теперь я — глубокая пещера.

И внутри ничего.

— Камбару…

Хреново.

С такой дыриной в животе от одного лишь неосторожного движения тело развалится на две половинки. Значит, никаких неловких движений. Я ещё в сознании, но в таком состоянии следующий удар закончит это дело. Насколько же я беспомощен, если позволил одолеть себя? Разве так не исполнится второе желание Камбару? Этого нужно избежать во что бы то ни стало…

Хотя так ли нужно?