Константин Волков - Миры неведомые

- Ужасно! - сделала гримасу Индира. - Даже вымыться негде.

- Ничего не поделаешь. Придется привыкнуть.

На голоса женщин пришли мужчины. Им тоже не особенно понравился марсианский комфорт, но возражать не имело смысла.

- Per aspera ad astra, - не удержался Сергей Васильевич. - Через тернии к звездам.

Шутливое замечание снова немного разогнало гнетущее настроение, но так как делать было абсолютно нечего, то уставшие от переживаний и тревоги люди снова улеглись по койкам. Некоторое время лежали молча. Потом Виктор Петрович резко поднялся с постели, выпрямился и заявил не терпящим возражения тоном:

- Вот что, друзья! В нашем положении самое опасное - распустить себя, предаться лени и апатии. Если только мы допустим психическую и физическую расслабленность, безволие, пассивность - мы пропадем. Надо держать себя в постоянном напряжении, в готовности. Мало ли что может случиться… От каждого потребуются вое силы. Поэтому - долой кровати! Установим сами твердый распорядок и будем заниматься. Физическая тренировка и гимнастика - обязательны. Нам надо прежде всего заставить свой организм приспособиться к новым для него условиям.

Все участники экспедиции начали интенсивную разминку, за которой. последовали бег и прыжки. Низкий потолок и разреженная атмосфера сильно затрудняли эти упражнения, но все же космонавты разогрелись и стали заметно бодрее и оживленнее.

- Ты боялся, что нас будут откармливать, как гусей, а потом принесут в жертву богам, - сказала Наташа Владимиру, когда упражнения окончились. - У меня другие опасения - не собираются ли уморить нас голодом…

- Действительно, - добавила Индира, - столько времени не дают ни воды, ни пищи.

- Девушки и то проголодались! - воскликнул Владимир. Что же говорить нам, мужчинам?

- Всем заключенным полагается вода и пища, - глубокомысленно произнес Паршин.

Однако все эти соображения, казалось, никак не доходили до сознания марсиан. Тянулись часы, а снаружи не доносилось ни единого звука.

Наташа и Владимир ходили рядом и говорили о чем-то своем. Яхонтов беседовал с Паршиным. Тот стоял и энергично объяснял что-то, подкрепляя слова жестами. Индира озябла и сидела одна на своем ложе, кутаясь в покрывало. Ли Сяо-ши подошел и уселся рядом.

- Вам очень страшно? - спросил он вполголоса.

- Не знаю, как вам сказать. Конечно, все получилось очень нелепо. Умирать не хочется…

- А мне сейчас уже не страшно. Я почему-то верю, что асе кончится хорошо. Даже очень хорошо.

- Вы оказали «уже не страшно». Значит, вы боялись?

- Раньше, когда они только приближались. И больше всего я боялся за вас…

Эти слова были сказаны совсем тихо, но оба словно испугались и вдруг замолчали. Прошло несколько минут, пока Индира снова произнесла почти шепотом:

- А мне тогда вовсе не было страшно: ведь вы были рядом. Большой и сильный…

Ли Сяо-ши ничего не ответил.

Где-то вдалеке послышались приглушенные шаги. У дверей камеры они затихли. Лязгнул замок, вошли два марсианина. Он внесли большую чашу, плотно прикрытую металлической крышкой, из-под которой выбивался пар, и два сосуда.

- Нада, - сказал один, ставя на стол принесенную чашу и указывая на нее пальцам.

- Понятно без слов, - ответил Владимир, улыбаясь.

- Дита, - сообщил другой, ставя рядом один из сосудов. Лиу, - добавил он, показывая на другой сосуд, затем поднял его, унес в соседнее отделение, приспособленное для умывания, налил немного воды в сосуд с губкой и принес обратно.

- Замечательно! - воскликнула Наташа. - «Лиу» означает «вода». Я начинаю говорить по-марсиански!

- Дунга, - произнес первый марсианин, обводя рукой чашу и сосуды, стоящие рядом. - Ю дунга, - добавил он, показывая поочередно на каждого из пленников.

- Очевидно, «дунга» - это собирательное понятие, обобщающее «пища» и «вода», что-нибудь вроде наших слов «обед» или «ужин», - догадался Паршин.

- А что означает «ю»? - спросила Наташа.

- Быть может, числительное. Например, шесть, - предположил Виктор Петрович.

Марсиане достали шесть сосудов поменьше, столько же причудливых по форме предметов, напоминающих ложки и двузубые вилки. Разложив эти предметы на возвышении, они удалились.

На этот раз щелканье замка уже не произвело на космонавтов удручающего впечатления.

- Кушать! Кушать! - весело вскричала Наташа.

Все повеселели. Быстро придвинули скамеечки и расселись вокруг стола.

- Эх! Тарелочек нету, - огорченно оказал Яхонтов. - Но ничего! Как наши предки, из одной миски похлебаем.

Он снял литую фигурную крышку, сделанную из довольно тяжелого даже на Марсе светлого металла.

- Что бы это могло быть? - спросил он, разглядывая ее.

- Какой-то сплав, содержащий серебро или платину, - сказала Наташа. - Обратите внимание, металл совершенно неокисляем.

- Меня больше интересует содержимое кастрюли, а не ее химический состав, - прервал Владимир. - Начнем, или я умру на ваших глазах!

- Попробуем, - согласился Яхонтов, вооружаясь ложечкой.

Из сосуда валил пар, и пища казалась очень горячей. Каждый не удержался, чтобы не подуть, прежде чем взять ложку в рот. Но содержимое чаши оказалось только теплым…

- А, черт! - выругался Владимир. - На этой планете вода кипит при шестидесяти градусах. Каждый раз мы об этом забываем…

- Да, милый, - подзадорила Наташа. - Ни тебе чайку горяченького, ни щец похлебать… Ешь, что дают!

Пища представляла собой вязкую кашицеобразную массу, в которой видны были золотистые капли жира и плавали куски волокнистого белого мяса. Она издавала сильный пряный аромат, слегка похожий на запах кардамона. К большому огорчению астронавтов, блюдо было почти лишено соли и очень жирное.

- Постойте, - вспомнил Владимир, - у меня в кармане должна быть коробочка с солью. Неужели я ее потерял?

К счастью, коробочка нашлась в боковом кармане куртки, скрытой под меховым комбинезоном.

Когда блюдо хорошенько подсолили, оно стало вполне приемлемым. Не то чтобы радовало вкус изощренного гастронома, но получилось более или менее сносным.

Некоторое время слышался только стук ложек. Скоро миска опустела.

- А что в бидоне? - спросил Паршин.

- Это не бидон, а сосуд из семейства кувшинов, - разъяснила Наташа. - А что в нем, сейчас узнаем.

Каждому налили по кружечке густоватой темно-синей жидкости.

- Интересно! - протянул Паршин, подозрительно нюхая напиток. - Что это может быть? По идее предполагается вино, но мало ли какие чудеса могут быть на Марсе. Пахнет как будто недурно…

Он еще раз принюхался, чуть-чуть смочил губы и пожевал ими.

- Не пойму! Вроде не ядовито. Ну, рискнем! - Он опрокинул кружку и вдруг расплылся в улыбке. - Ей-богу, вроде вина! Кисловатое, но неплохое. Ad usum internum - для внутреннего употребления.