Константин Волков - Миры неведомые

Законы и кодексы Анта стояли вне всякой критики, были окружены ореолом абсолютного совершенства. Это убеждение воспитывалось в сознании марсиан с первых лет жизни. Самым страшным преступлением считалось малейшее сомнение в правильности этих законов. Если кто-либо осмеливался сомневаться, то в детстве его подвергали суровым телесным наказаниям, а в зрелости вызывали на церковный суд, и виновный, как правило, исчезал. Дальнейшая жизнь его протекала в тюрьмах.

Вот почему сомнения королевы вызвала такое беспокойство у Тинги.

- Не бойся, - продолжала Матоа, - кругом все спит. Мы с тобой вдвоем. Никто нас не слышит…

- Служители Ассора вездесущи, - трясясь от страха, прошептала Тияга.

- Пусть так, но королева выше их наговоров! - гордо возразила Матоа. - Не мне бояться языка шпионов! - Здесь она замялась, словно не находя слов, чтобы говорить дальше, потом решилась: - Послушай! Вчера Ассор привел к Владыке чужеземцев, пришельцев из другого мира. Они сказали, что отсюда кто-то позвал их. Зачем? Они хотят помочь - так они сказали. Ассор с ними спорил, Ирган молчал. Я тоже ни слова не сказала. Теперь же я хочу открыть душу. Во мне разбужены тяжелые сомнения. Счастья нет в мире Анта. Погляди: повсюду запустение, роскошные дворцы и храмы создали не мы, а наши предки. У нас нет сил для созидания - вот в чем суть. Великие каналы разрушаются, вся страна в упадке. Пески засыпали цветущие сады. Там, где некогда стояли города, нынче бесплодные пустыни. Мощные машины неподвижны. Жрецы говорят, что одна смерть наша судьба… А каждого, кто осмеливается мыслить по-другому, клянут в храмах, отправляют в темницы. «Таков закон богов», - учат жрецы, а я в тоске сомнения!

- Молись! Молись, Матоа! Твоя душа - во власти Арасвага, в твоих жилах кипит кровь безумного Унара, - еще больше взволновалась старуха.

- Я слышала когда-то, расскажи!

- Великий грех, - отнекивалась Тинга.

- Я требую!

- Ну что ж, - покорилась кормилица.

И она рассказала древнее предание, тайно переходящее из уст в уста, всякое упоминание о котором было запрещено жрецами. Когда-то давно, в период расцвета Анта, когда никто еще не боялся думать и смело высказывать свои мысли, жил юноша по имени Унар. Природа наделила его многими талантами и способностями. Красивый, сильный и смелый, он писал стихи, сочинял музыку, пел дивные песни и наряду с этим обладал глубокими познаниями в математике, философии, инженерном деле. В ту пору любовь еще не была под запретом и, став зрелым мужем, Унар женился и имел троих детей. Он мог бы жить счастливо и безмятежно, если бы не беспокойный склад ума, склонного к опасным заблуждениям. Он вечно стремился куда-то, искал чего-то и, вопреки учению церкви, был убежден, что, кроме Анта, есть и другие миры, где разумные существа живут лучше, счастливее. Его поэтическое вдохновение особенно возбуждала голубая Звезда Тот. Ей он посвятил много песен, прославляя в стихах прекрасную жизнь, будто бы существующую на этой планете, постоянно залитой ярким солнечным светом.

Созданные им стихи и песни расходились по стране и стали порождать в народе сомнения. Тогда жрецы призвали Унара и, чтобы разубедить в опасных заблуждениях, позволили заглянуть в волшебную трубу, откуда было видно все происходящее на Звезде Тот. Они думали, что зрелище этого мира, бесконечные просторы его океанов, грозные тучи, закрывающие солнце, дремучие леса - все это позволит Унару понять, насколько великая страна Анта лучше и выше по своей культуре. Но они ошиблись. Греховная идея, подсказанная не иначе, как самим духом ала, овладела несчастным. Он возымел желание соорудить такой аппарат, который позволил бы ему покинуть пределы Анта и достигнуть Звезды Тот.

Напрасны были увещевания жрецов, угрозы отлучения от церкви и пожизненного заключения. Безумный Унар покинул жену и детей и скрылся где-то в пустыне с группой друзей - таких же одержимых, как и он сам. Обладая незаурядными знаниями и способностями, он сумел тайно построить летательный снаряд, с помощью которого поднялся в небо и достиг ближайшей из двух лун Анта. Известие об этом дерзком поступке послужило Началом великой смуты. Его нельзя было скрыть от народа, потому что все видели, как однажды ночью широкий огненный луч поднялся над пустыней и прочертил след через весь небосклон вплоть до ближайшей луны. И в большие трубы было видно, как безумцы строили что-то на поверхности ночного светила, видимо готовясь к дальнейшему прыжку.

Каждую ночь после возмутительного поступка Унара все граждане Анта не сводили глаз со светлого диска, быстро пересекающего небосвод, надеясь увидеть, как Унар и его друзья улетят на Звезду Тот. И жрецы в тревоге следили за небом, не зная, что им теперь предпринять.

Но боги вмешались. Была ночь, когда вспышка необычайно яркого света, возникшего на серебряном диске ближней луны, озарила равнины Анта…

И это было все! Божественный огонь уничтожил вероотступников на глазах у пораженных ужасом жителей Анта. Так покарали боги тех, кто позволили себе усомниться в целесообразности законов. Авторитет церкви был спасен, но, чтобы ничто и никогда больше не могло его поколебать, был издан закон, запрещающий даже упоминать о греховных мыслях и действиях Унара. Только иногда старые люди, желая удержать от вольнодумства молодых и исчерпав все прочие доводы, напоминали им, оглянувшись по сторонам, о дерзких поступках Унара и его безумной крови, иногда закипающей в жилах смутьянов и нечестивцев.

Вот что рассказала старая Тинга прекрасной Матоа в тихие часы рассвета.

Она умолчала только об одной, самой страшной тайне. Род безумного Унара не угас. У него остались дети, они бежали от гнева жрецов. Двоих нашли и уничтожили, а третьему ребенку девочке - удалось скрыться. Выйдя замуж, она сумела утаить свое происхождение. Прошел длинный, ряд поколений, и как раз в этой семье родилась еще одна девочка. Ее звали Матоа…

- Благодарю тебя, Тинга, - сказала Матоа, выслушав эту историю. - А теперь оставь меня, может быть, я усну.

Окруженный стражниками, Владимир долго шел по запутанным, извилистым коридорам. Конечной целью оказался круглый зал, освещенный мягким синеватым светом. Здесь не было ужасающих изображений богов. Убранство состояло из украшенных золотом длинных полос тяжелых темно-синих тканей, свисающих с потолка до самого пола. Мебели не было. В противоположной стороне зала в дверном проеме вместо створок был вставлен высокий ажурный серебристый цилиндр.

В этот зал Владимир вошел один. Помещение казалось пустым. Дойдя до середины, он остановился, не зная, что делать дальше.

- Стой здесь, чужеземец, и жди! - прозвучал приятный и мелодичный женский голос.