Константин Волков - Миры неведомые

- А если попытаться увеличить диапазон? Построить более мощный передатчик?

- На это мало надежды. Да и много времени нужно.

- Времени у нас хватит. Не вышло сегодня - выйдет завтра. У нас нет другого выхода. Любой ценой надо установить связь!

Беспокойство академика было понятно. Преодолеть столько трудностей и опасностей, достигнуть цели и не иметь возможности передать накопленные научные наблюдения! Можно ли представить большую неудачу!

Над экспедицией нависла угроза навеки остаться на Венере. Но эта жертва не была бы напрасной, если бы астронавты знали, что плоды их трудов не пропали бесцельно, что знаниями, завоеванными ценой их жизни, воспользуется все человечество. И вот такой ужасный и бессмысленный конец!

Виктор Петрович стучал карандашом по столу, вопросительно посматривая на присутствующих, как бы ожидая ответа. Сандомирский о чем-то сосредоточенно думал и хмурился. Одинцов продолжал смотреть в окно, но его неподвижный взгляд, устремленный вдаль, показывал, что молодой человек тоже полностью погружен в свои мысли. Его раздумье тянулось недолго. Он принял какое-то решение, быстро повернулся и коротко заявил:

- Регулярную связь с Землей обеспечить не могу, но одну радиограмму передать берусь.

И он посмотрел на академика с таким видом, как будто все было ясно и никаких объяснений в данном случае не требуется. Академик вопросительно смотрел на Одинцова. Владимир молчал.

- Каким образом? - спросил Виктор Петрович.

- Если волны наших радиопередатчиков не в состоянии преодолеть ионную оболочку Венеры, то на самолете я сумею выйти за ее пределы и оттуда послать сигнал.

Предложение было неожиданным и простым. Все замечательные идеи обычно отличаются простотой.

В самом деле, это было просто и смело. Используя имеющийся реактивный самолет, вполне можно было подняться далеко за облака и проникнуть в зону, где отсутствуют помехи для радиосвязи.

- Молодец! - не удержался Сандомирский, с восхищением смотревший на молодого пилота. - Вот это я понимаю!

Но академик думал за всех.

- Боюсь, что это слишком опасно, - произнес он, помолчав. - Идея неплоха, а вот осуществление…

Сандомирский еще раз посмотрел на Владимира. В глазах Одинцова можно было прочитать ту совершенную уверенность в своих силах, какая бывает у людей перед особенно дерзкими поступками. Старый летчик увидел в молодом человеке самого себя, когда был лейтенантом и готовил отчаянные налеты на полях сражений.

- Конечно, это опасно, - сказал он со вздохом, - ведь мы совершенно незнакомы с атмосферой Венеры! Даже на Земле сверхвысотные полеты сопряжены с большим риском. А здесь… Сплошной облачный покров… Радиопеленгация невозможна, потому что самолет уйдет за пределы ионосферы. Никто понятия не имеет, какой там требуется режим полета.

- Да, - согласился академик, - одно дело ракета весом 10 800 тонн, имеющая космическую скорость, и другое - маленький самолет…

- Конечно, уравнение со многими неизвестными. Но Владимир прав: это единственный способ известить Землю!

- Все это хорошо, - продолжал академик и тоже вздохнул, - но риск… И связь необходима, и рисковать страшно… Что вы скажете, Наташа?

Наташа плотно сжала губы и ничего не ответила.

- Не нужно преувеличивать опасность, Виктор Петрович, - вмешался Владимир. - Я летаю не первый день и не собираюсь делать глупостей. Кое-какие данные о составе атмосферы мы уже имеем: высота облаков, плотность и прочее. Прежде чем подняться в воздух, мы произведем расчеты. Поможет Михаил Андреевич. Два - три дня попрошу для освоения…

Академик с уважением посмотрел на Одинцова, потом подумал и сказал:

- Хорошо! Принимаю предложение. На подготовку - пять дней. Но попытки наладить связь другими способами не прекращать! Полет Владимира Ивановича - крайняя мера!

Наташа подошла к мужу и взяла его под руку.

На этом беседа закончилась, и все принялись за свои дела.

Путешественники недолго пробыли в том месте, где первоначально пристала ракета. Как только ветер утих и погода позволила совершать походы вдоль берега, астронавты отыскали примерно в 3 километрах от расселины небольшую бухту с отлогими берегами, состоящими из крупной гальки.

В полосе прибоя валялись угловатые обломки горных пород, сантиметров по пятнадцати в поперечнике и лишь слегка округленные при ударах друг о друга во время бурь. Однако для угрюмой Венеры и такой залив, хоть немного укрытый от ветра и волн, являлся ценной находкой. Здесь можно было не опасаться, что во время шторма ракета будет сорвана с места и унесена в океан. Сюда и доставили корабль. Ракету надежно закрепили стальными тросами, привязанными к скалам. Сухопутный вездеход поместили подальше от воды, в утесы, где нашлась подходящая впадина. Подводную лодку, точнее небольшой батискаф, закрепили близ космического корабля. Стратоплану-амфибии нашли место на специально оборудованной площадке в дальнем конце бухты, выше черты, куда достигала вода в период бурь.

Немало трудов и времени потребовало укрепление крыльев стратоплана, но в конце концов серебряная птица была приведена в полную готовность к полету. Всем пришлось изрядно потрудиться. Только через трое суток путешественники окончательно обосновались и разбили на берегу свой первый лагерь. Однако вся жизнь по-прежнему протекала на корабле, где можно было обходиться без скафандров и где астронавты проводили большую часть дня: работали, ели и спали.

Эти скафандры и защитная одежда мешали людям жить, но постепенно они привыкали к новой обстановке, проходили систематическую тренировку, не меньше чем два часа находились на берегу, совершали прогулки в защитной одежде внизу у воды или по ближайшим горам. Им хотелось поскорее подняться на поверхность горного плато, обрывистый край которого и образовал берег.

Всего труднее было привыкнуть к освещению. Раздражающее впечатление производило также море. Хотелось видеть обычные синие волны с гребнями белой пены, а перед глазами простиралась пурпурная равнина, на поверхности которой играли буро-золотые барашки. Этот эффект был вызван только иным цветом неба, чем на Земле, но сила привычки была велика и хотелось каждый раз вымыть руки, после того как их окунали в теплую воду Венеры. Нечего и говорить, что такое желание было необоснованным. Вода, зачерпнутая за бортом и налитая в стакан, оказывалась почти такой же прозрачной, как на Земле.

Первую вылазку на поверхность Венеры путешественники совершили в тяжелых скафандрах, снабженных кислородными приборами и закрывавших тело плотной газонепроницаемой оболочкой. С этим было связано много неудобств, особенно потому, что здесь стояла невыносимая жара. Температура воздуха редко опускалась ниже плюс 40 градусов. В защитной одежде кожа сразу же покрывалась испариной. Дышать было трудно. Только сила воли и необычность положения помогали людям не падать духом, не отказываться от работы. Особенно страдал от скафандра астроном, и на Земле с трудом переносивший жару. Однажды он не выдержал и предложил обходиться без защитной одежды.