Джек Вэнс - Кларджес [Вечная жизнь, Эликсир жизни]

Возмущенное бормотание амарантов слилось во всеобщий глухой рев. Председатель воскликнул срывающимся от напряжения голосом: «Вы сошли с ума!»

В помещении, откуда передавалось изображение Кудеяра, было почти темно; его лицо выглядело на экране как темная каменная маска: «Вы сами признались в преступлении. И вам придется сделать выбор. Либо суррогаты являются индивидуальными лицами, либо они идентичны исходному амаранту».

Председатель отвел глаза: «Я буду рад, если другие члены Общества прокомментируют эти бессмысленные заявления. Амарант Секстона ван Эйка?»

«Как вы справедливо заметили, эти заявления бессмысленны, — преодолев мимолетное колебание, сказал амарант Секстона ван Эйка. — Более того, они оскорбительны!»

«Несомненно», — председатель вздохнул. — «Амаранта Джасинты Мартин?» Ответа не было. На фасетчатом табло ячейка Джасинты опустела.

«Амарант Грэндона Плантагенета?»

«Я разделяю мнение Секстона ван Эйка. Слова этого преступника можно только игнорировать».

«Он не преступник, пока ему не вынесен приговор», — снова вздохнув, напомнил председатель.

«Что ему нужно? Чего он добивается? — капризно воскликнул амарант Маркуса Карсон-Си. — Откровенно говоря, я в замешательстве».

Кудеяр резко ответил: «Одно из двух: признайте меня амарантом или освободите своих суррогатов».

Наступила тишина, нарушаемая лишь редкими тихими смешками.

Амарант Роланда сказал: «Вы прекрасно понимаете, что мы никогда не выпустим наших суррогатов. Это не более чем сумасбродная фантазия!»

«Значит, вы признаёте мое право на повторное вступление в Общество?»

Центральный индикатор голосования стал сначала оранжевым, затем красным. «Нет! Ни в коем случае!» — кричали голоса.

Кудеяр отступил на шаг от видеокамеры — лицо его внезапно осунулось: «Спорить с вами бесполезно — вы отказываетесь внимать голосу разума».

Ему ответили выкрики: «Кто ты такой, чтобы нас учить?» и «Мы не подчинимся вымогательству!»

«Предупреждаю вас: я не беспомощен! Вы подвергли меня незаконному преследованию, я провел семь лет в подполье и научился с вами бороться».

«Как вы смеете нас в чем-то обвинять? — возмутился председатель. — Преступники — не мы, преступник — амарант Грэйвена Кудесника!»

«Вы подвергли его самому жестокому наказанию за то, что в обычном суде называется «самообороной». Амарант Абеля Мондевиля похитил две жизни — своей жертвы и свою собственную. Тем не менее, его суррогатам позволили беспрепятственно существовать».

«На это я могу сказать только одно, — заметил амарант Роланда. — Амаранту Грэйвена Кудесника следовало вести себя осторожнее до завершения процесса подготовки его суррогатов».

«Я не позволю себя отвергнуть! — неожиданно страстным голосом воскликнул Кудеяр. — Я требую, чтобы мне отдали то, что мне принадлежит по праву! Если вы откажетесь, я отвечу вам так же жестоко, как вы обошлись со мной!»

Лица на мозаике табло удивленно зашевелились. Амарант Роланда произнес почти примирительным тоном: «Если хотите, мы пересмотрим ваше дело, хотя я сомневаюсь…»

«Нет! Либо я воздержусь от использования своих возможностей, либо я ими воспользуюсь с целью возмездия, здесь и сейчас! Выбор зависит от вас».

«О каких возможностях вы говорите? Что вы можете сделать?»

«Я могу освободить ваших суррогатов, — лицо Кудеяра смотрело на амарантов с мрачной усмешкой. — По сути дела, их уже освобождают сию минуту, так как я был уверен в том, что вы не уступите. И этот процесс не прекратится, пока вы не предоставите мне мои права — или до тех пор, пока не будут освобождены все суррогаты всех амарантов!»

Конклав ошеломленно молчал. Фасетчатое табло замерло.

Амарант Роланда неуверенно рассмеялся: «Нет никаких причин для беспокойства. Этот человек, кто бы он ни был — Гэйвин Кудеяр или амарант Кудесника — не имеет представления о том, где находятся наши кельи. Его угрозы — пустая болтовня».

Кудеяр поднял лист бумаги: «Вот адреса уже освобожденных суррогатов». Он прочел:

«Амаранта Барбары Бенбо,

адрес кельи: 1513, микрорайон Энглси.

Амарант Альбера Пондиферри,

адрес кельи: квартира 20153, Небесная Гавань.

Амарант Майдала Харди,

адрес кельи: усадьба Клодекс-Чандери, Вибльсайд.

Амаранта Карлотты Миппин,

адрес кельи: ферма «Дубовая роща»

в округе Пяти Углов».

Фасетчатое табло огласилось потрясенными вздохами. Маленькие головы в ячейках поворачивались из стороны в сторону — амаранты спорили. Одни считали, что им следовало оставаться дома, другие — что нужно было спешить туда, где хранились их суррогаты.

«Если вы покинете конклав, это ничему не поможет, — объяснил Кудеяр. — Сегодня вечером будут открыты только примерно четыреста келий. Это делается уже сейчас, и процесс завершится прежде, чем станет возможным какое-либо вмешательство. Завтра будут открыты еще четыреста келий — суррогатов выпустят в город. И это будет продолжаться каждый день. Так что же? Вы восстановите меня в правах? Или мне придется наводнить город вашими двойниками?»

Лицо амаранта Роланда побледнело и осунулось: «Мы не можем нарушать законы Предела».

«Я не прошу вас нарушать законы. Я — амарант. Я требую признания моего статуса».

«На это уйдет какое-то время».

«У меня нет времени. Решение должно быть принято сейчас».

«Я не могу принимать решения от имени всего Общества».

«Проведите голосование!»

Председатель повернулся, услышав зуммер коммуникационного экрана, исчез из поля зрения видеокамеры и через некоторое время появился снова — явно ошеломленный: «Это правда! Они взламывают кельи, суррогаты выходят наружу, эмпатия прерывается!»

«Отдайте то, что мне принадлежит по праву!»

«Пусть Общество голосует!» — провозгласил амарант Роланда.

На мозаичном табло один за другим стали загораться огоньки: понемногу, неуверенно, но все чаще и чаще. Центральный индикатор окрасился сначала в зеленый цвет, затем в желтый, в оранжевый, снова в зеленый и, наконец, стал сине-зеленым.

«Вы победили», — упавшим голосом заключил председатель.

«Так что же?»

«Рассматривайте мои слова в качестве официального уведомления: вы приняты в Общество Амарантов. Поздравляю, брат амарант».

«Вы отказываетесь от любых предъявленных мне обвинений в преступлениях и в преступных намерениях?»

«От имени Общества заявляю, что эти обвинения аннулированы».

Кудеяр глубоко вздохнул и проговорил в закрепленный на плече микрофон: «Приостановите выполнение операции».

Снова обращаясь к конклаву, он сказал: «Приношу извинения всем, кому я причинил неудобство. Могу сказать только то, что вам следовало справедливо обходиться со мной в первую очередь».