Джек Вэнс - Кларджес [Вечная жизнь, Эликсир жизни]

Председатель Общества Амарантов захлопнул ведомость: «Вот. Дело сделано. Вы зарегистрированы. Завтра будет отлит ваш бронзовый медальон. Так как вы прошли необходимые процедуры, дальнейшие формальности не предвидятся». Смерив Кудеяра взглядом с головы до ног, он прибавил: «Не буду рассыпáться в притворных поздравлениях, так как не испытываю к вам никакого сочувствия. Тем не менее, могу предложить вам стопку коньяку».

«С удовольствием что-нибудь выпью».

Двое пригубили коньяк в молчании. Амарант Роланда немного расслабился. «Вы добились своего, — сказал он так, словно говорил о какой-то тягостной катастрофе. — Вы — амарант, перед вами вечная жизнь. Вы приобрели сокровище, — он покачал головой, — но какой ценой! Четыреста амарантов теперь вынуждены прятаться в убежищах, культивируя новых суррогатов и мало-помалу восстанавливая эмпатическую связь. Тем временем некоторые из них могут погибнуть — и, в отсутствие готовых суррогатов, исчезнуть в бездне небытия. Их угасшие жизни будут на вашей совести».

Кудеяр не выразил никаких сожалений: «Вы могли предотвратить все эти неприятности семь лет тому назад».

«Дело не в этом».

«Возможно. Так или иначе, продвижение из одной филы в другую всегда достигается за счет чьей-то жизни. В этом отношении я еще относительно безвреден. Моими жертвами могут стать два или три случайно погибших амаранта, тогда как любой другой амарант узурпировал жизни двух тысяч человек».

Амарант Роланда Зигмонта горько рассмеялся: «Неужели вы считаете, что вы не заплатили жизнями тысяч людей за свою вечную жизнь? Актуарий обеспечит соблюдение квоты — вы продвинулись за счет самых успешных кандидатов и всех, кто следует по их пятам!» Он бессильно воздел руки к потолку: «Не будем заниматься вздорными спорами. Вы — амарант, но не ожидайте, что теперь Общество будет таким же избранным, как раньше, что ваши возможности и прерогативы будут такими же всесторонними и впечатляющими, как некогда».

«Почему?»

«Каждый из тысячи семисот шестидесяти двух суррогатов имеет право на статус амаранта и получил этот статус».

Кудеяр презрительно крякнул: «Как нежно и внимательно вы заботитесь только о себе и о своих! Каковы же нынче квоты Актуария?»

Амарант Роланда начал было говорить, но нахмурился и нерешительно промолчал. В конце концов он сказал: «Мы можем делать только то, что считаем правильным».

Кудеяр поднялся на ноги: «Позвольте мне пожелать вам спокойной ночи».

«Спокойной ночи!» — отозвался амарант Роланда.

Кудеяр вышел на посадочную площадку, где он оставил арендованный аэромобиль, и поднялся высоко в воздух, гораздо выше обычных коридоров воздушного движения. Под ним распростерся Кларджес, кишащий жизнью древний город — богатый, странный, разнообразный.

«Что теперь?» — думал Кудеяр. У него было время отдохнуть — может быть, в холмах над Старым Фортом — и поразмышлять над дальнейшими планами. Спешки, подозрений, преследований, опасностей больше не было. Он громко рассмеялся. Он стал амарантом Гэйвина Кудеяра, будущее открывалось перед ним, как дорога без конца, ведущая в туман неизвестности. Больше не нужно было ежеминутно напрягаться, решать задачи, преодолевать препятствия… Больше не нужны были замыслы и махинации, больше не нужно было бросать вызов судьбе. «Кроме того, — с язвительной насмешкой над собой подумал он, — больше не будет ни с чем не сравнимого ощущения торжества, возможного только тогда, когда махинации и замыслы приводят к успеху».

Тем не менее, Кудеяра не покидало смутное беспокойство. Да, он победил. Да, он получил награду. Но чего, на самом деле, стоила эта награда? Чего стоила вся существующая система, если амарант не мог отчаянно дерзать, стремясь к вершинам славы — в отличие от других, старательно избегавших риска, неизбежно сопутствующего неповторимым достижениям? Амарант был так же труслив, как гларки, и так же неблагороден.

Кудеяр вспомнил о звездолете «Отважный» — теперь его, наверное, уже заправили и приготовили к полету в бесконечную ночь космоса. Может быть, стоило навестить космопорт в Эльгенбурге и нанести визит Райнхольду Бибюрссону.

Амарант Роланда Зигмонта провел еще один суматошный день в Верховном совете, но ему удалось освободиться перед ужином.

Он ел в одиночестве, благодарный возможности находиться в тишине и покое, и просматривал ежедневные газеты.

Журналисты возбужденно обсуждали появление нового Гэйвина Кудеяра, но выражались осторожно, не переходя на личности.

В передовице «Широковещателя», популистской сводки новостей, как правило отражавшей интересы гларков и расплода, содержались следующие рассуждения:

« Как известно нашим читателям, редакция «Широковещателя» никогда не придает значения подразделению на филы, никогда не уделяет особое внимание какой-либо отдельной филе и не подвергает критике какую-либо конкретную филу. Тем не менее, нас беспокоит решение Общества Амарантов, относящееся к 1762 суррогатам, выпущенным на свободу в связи с шантажом со стороны Гэйвина Кудеяра.

Невозможно не признать, что эти суррогаты, будучи идентичными двойниками соответствующих амарантов, являются в этом смысле личностями, тождественными их создателям и располагающими теми же правами, что и первоначальные амаранты.

И все же, прибавление 1762 человек к популяции амарантов, то есть увеличение численности Обществка на 17,62 %, пропорционально обременит производственные мощности Предела. Поразительно, что каждый амарант, располагая неограниченным количеством времени и возможностями накопления несметных богатств, потребляет в десять, а то и в сто раз больше продукции и услуг, чем типичный представитель расплода.

Мы считаем, что Общество могло поддержать свою высокую репутацию и оправдать доверие общественности, регистрируя суррогатов в расплоде. Принятое решение — не что иное, как фаворитизм и предоставление самим себе особых привилегий ».

Амарант Роланда кисло улыбнулся и уделил внимание «Вестнику» — газете, главным образом выражавшей взгляды верхних фил:

« Город полнится возмущенными кривотолками, на наш взгляд нисколько не оправданными источником всех этих треволнений, а именно официальной регистрацией 1762 преждевременно и насильственно освобожденных суррогатов в качестве членов Общества Амарантов.

Мы согласны с тем, что сложилась в высшей степени неудобное положение вещей, на как еще могли быть соблюдены принципы справедливости? Несомненно, что индивидуальные лица, о которых идет речь, не покинули свои кельи по собственной воле. Каждое из них — идентичный двойник амаранта, и было бы жестоко подвергнуть этих суррогатов превратностям судьбы, неизбежно угрожающим представителям нижестоящих фил.