Джек Вэнс - Кларджес [Вечная жизнь, Эликсир жизни]

Бертран Хельм, маршал народного ополчения, получил приказ восстановить порядок во всем городе. Каспару Джарвису и его армии палачей приказали беспрекословно подчиняться маршалу и оказывать ему всестороннее содействие.

«Как насчет Гэйвина Кудеяра?» — выкрикнул кто-то из делегатов.

«Как насчет него? — пожал плечами исполняющий обязанности председателя. — Мы ничего не можем с ним сделать». Чуть помолчав, он прибавил: «Или для него».

Гэйвина Кудеяра искали по всему Кларджесу. Его квартиру обыскали, разрушив все, что в ней было; дюжину прохожих, напоминавших его внешностью, стали избивать и забили бы до смерти, если бы несчастных не спасли подтвердившие их невиновность соседи и знакомые.

Кто-то стал распускать слухи о том, что Кудеяра видели в Эльгенбурге. По проспектам, ведущим на юг, маршировали отряды, ритмично горланившие нараспев древние воинственные лозунги.

Весь район Эльгенбурга обыскали дом за домом, заглядывая во все погреба и чердаки.

Рядом находился космопорт, где стоял готовый к вылету звездолет «Отважный». Его гордый металлический силуэт, высокий и блестящий, возвышался над рыщущими в зимней грязи толпами.

Из всех кварталов Эльгенбурга к космопорту стянулись как местные жители, так и те, что пришли искать Кудеяра из центра. Внешне они казались спокойнее лихорадочной толпы, уничтожившей Актуарий — но, как только они встретили на своем пути ограду, к ним вернулась прежняя дикая ярость. Распевая гимны ненависти, они атаковали ворота, пользуясь металлическим столбом в качестве тарана.

Из пасмурного неба на площадку за воротами быстро спустился большой аэробус; из него вышли шесть человек, составлявших Совет Трибунов. Строго выстроившись в ряд, они приблизились к воротам с поднятыми руками, намереваясь увещевать толпу.

В середине шел Гай Карскадден, верховный трибун.

Толпа остановилась в нерешительности, таран со звоном упал на землю.

«Прекратите безумие! — призвал Карскадден. — Чего вы хотите? Зачем вы пришли?»

«Мы ищем Кудеяра! — послышались десятки голосов. — Выдайте нам Чудовище!»

«Почему вы ведете себя, как варвары, уничтожая имущество и нарушая законы Предела?»

В ответ раздались вызывающие выкрики: «Нет больше никаких законов!» А один голос, истерически визгливый, заявил: «Нет больше никакого Предела!»

Карскадден в отчаянии махнул рукой. Толпа снова нахлынула, и ограда обрушилась под натиском сотен тел. Мужчины и женщины с горящими глазами вырвались на космодром. Трибуны медленно отступали, поднимая руки и призывая: «Успокойтесь! Остановитесь!»

Под высоким звездолетом, печально блестевшим в тусклых вечерних лучах, трибуны образовали последнюю линию обороны; толпа постепенно стягивалась вокруг них, как петля.

Карскадден снова попытался их образумить. «Стойте! — приказал он громовым голосом. — Вернитесь домой, займитесь своими делами!»

Угрюмо бормоча, бунтовщики остановились. «Кудеяр!» — выкрикнул один. «Чудовище! — откликнулся другой. — Он сожрал наши жизни!»

Карскадден придал своему голосу всю возможную убедительность и властность: «Образумьтесь! Если Кудеяр повинен в преступлениях, он за них заплатит!»

«Жизнь! Он укоротил нашу жизнь! Теперь она напрасна! Мы отомстим за украденную жизнь!»

Толпа снова двинулась вперед, напирая на трибунов со всех сторон. Бунтовщики стали лихорадочно взбираться по крутой стальной лестнице, приставленной к люку звездолета, открытому в двадцати пяти метрах над взлетной площадкой.

Внутри звездолета возникло какое-то движение. Из темного люка на верхнюю площадку трапа вышел Райнхольд Бибюрссон. Взглянув на орущую толпу, он покачал продолговатой головой, поднял ведро и вылил его содержимое на головы тех, кто к нему поднимался.

На космодром спустилось облако зеленого кипящего газа; бунтовщики задыхались, давились, их рвало. Человеческая волна отхлынула от звездолета.

Бибюрссон взглянул на небо, откуда к звездолету по диагонали спускался большой летательный аппарат. Опустив глаза, он поднял руку так, словно отдавал печальный прощальный салют, и скрылся внутри корабля.

Газ заставил мятежников на какое-то время успокоиться, хотя теперь весь обширный космодром заполнили тысячи людей, сходившихся по улицам Эльгенбурга.

Где-то в тылу этой человеческой массы кто-то затянул нараспев: «Где Гэйвин Кудеяр? Выдайте нам Кудеяра! Где Гэйвин Кудеяр? Выдайте нам Кудеяра!»

Слова эти повторялись снова и снова, становясь заразительными, как бессмысленная молитва, и превращаясь в мощный фальшивый хор, постепенно достигший невероятной громкости. Масса людей снова двинулась вперед, стягиваясь вокруг огромного звездолета.

Летательный аппарат повис над верхней площадкой трапа — из него на площадку спустился человек среднего роста со скуластым насмешливым лицом, с шапкой густых желтоватых волос — под порывом ветра к его высокому лбу прилип отбившийся влажный локон.

Он держал в руке микрофон и начал говорить — его голос, усиленный рупором, разнесся по космодрому, перекрывая ревущий хор бунтовщиков:

«Друзья! Многие из вас знают, кто я такой. Я — Джейкоб Найл. Позвольте мне обратиться к вам! Я хотел бы сказать несколько слов о будущем Кларджеса».

Стало тише; толпа прислушалась.

«Друзья! Вы разгневаны, возбуждены — это понятно, это справедливо. Потому что сегодня вы порвали с прошлым, перед вами широко и ясно открылось будущее.

Вы пришли в поисках Гэйвина Кудеяра — но это безумие».

По толпе пронеслась рябь возмущения. Раздались выкрики: «Он внутри!»

Джейкоб Найл невозмутимо продолжал: «Кто такой Гэйвин Кудеяр? Как мы можем его ненавидеть? Как мы можем ненавидеть себя? Гэйвин Кудеяр — это мы сами! Он сделал все, что хотел сделать каждый из нас. Его ничто не сдерживало, он действовал, бесстрашно нарушая правила. Гэйвин Кудеяр добился успеха! И мы его ненавидим именно за это, потому что мы ему завидуем!

Да, Кудеяр — преступник. Если бы вы разорвали его на куски, это было бы почти справедливо. Но опять же — кто такие мы сами? Разве мы не преступники?»

Толпа молчала.

«По крайней мере, Кудеяр виноват меньше нас — меньше всего народа Кларджеса и Предела. Мы оставили позорное пятно на всей истории человечества, мы совершили преступление против всей человеческой расы. Почему? Потому что мы ограничили сферу человеческих достижений. Потому что мы подвергали себя и друг друга пытке во имя бессмертия. Мы тянули руки к золотому яблоку вечности, нам казалось, что мы уже держали его в руках, но в наших руках остался только пепел несбыточных надежд.

Напряжение становилось невыносимым, и сегодня мы его не выдержали. Это было неизбежно, Кудеяр всего лишь способствовал неизбежности. Он слегка ускорил ход истории — и за это, по сути дела, его следовало бы поблагодарить».