Вячеслав Пальман - Два шага маятника

- Догадываюсь, - коротко и возможно вежливей сказал Долли.

- Ну вот, я так и думал о вас, как о человеке дела. А когда встречаются деловые люди, они не тратят время на пустые разговоры.

- Я слушаю, - отозвался Карел.

- Знаете сколько мне? Восемьдесят девять. Много, а? Страшно много, Долли, и не дай вам бог пережить все то, что пережил я. Конец уж близок. Осталось немного жить, а задуманное все еще не исполнено. Очень обидно, друг мой. Хочется довести дело до конца, хочется видеть свою страну богатой, а народ счастливым. Пусть вас не смущает, что я в отставке. Зато партия, которой я руковожу… Но это уже политика, а вы, как я знаю, далеки от нее. Правильно делаете! Наука… Вы понимаете, с какой надеждой я следил за вашим» работами, как хотел успеха вам и как обрадовался, услышав об открытии! Я молился за вас. Вы - гениальный человек, Карел Долли, и я преклоняюсь перед вами. Очень жалею, что теперь вы не подданный нашей страны. Бравария так нуждается в светлых умах!

- Хеллер… Вам известна такая фамилия? - не вытерпел Карел.

- О да! Мошенник, который к тому же причинил вам немало хлопот. Поверьте, я сделал все, чтобы он не путался у вас под ногами. Сейчас вам никто не мешает, вы не можете пожаловаться на недостаток внимания. Ваш премьер, ученые, весь народ с должным почтением относятся к работам лаборатории.

- Однако признания я еще не получил.

- Слышал. Там какая-то тайна, или ваша позиция…

- И одно, и другое.

- Ну, дело поправимое. Мое расположение, Долли, разве не является своего рода признанием ваших огромных заслуг?

- Если это только любопытство…

- Как бы не так! - с грубоватой фамильярностью отозвался старик. - Э, да вы и сами прекрасно знаете, что не любопытство тут в основе…

Карел промолчал. Не спешил с решающим разговором и его собеседник. Он завозился в кресле. Послышался плеск воды в тазу, потом короткий звонок. Тотчас в комнату вошел человек.

- Унесите воду, Франц, - приказал экс-премьер. - А потом помогите мне, пожалуйста, одеться.

Обернувшись к Карелу, он улыбнулся, как бы прося извинить его. Тяжелые, набрякшие веки старика приподнялись. Карел увидел наконец глаза собеседника - прозрачные, внимательные глаза неглупого, много пожившего человека, строгие, а точнее говоря, безжалостные глаза деспота, умеющего повелевать людьми.

- Вот теперь голова моя в порядке. Что значит простая холодная вода для ног! Как вы это расцениваете, Долли, с позиций медицинской науки?

Карел пожал плечами. Ему не хотелось заводить всегда длинный разговор о сосудах, давлении и прочих таких вещах. Стэнриц понял это и не мешкая вернулся к главному. Он спросил:

- Вы поняли, что я хочу, Долли?

- Да, конечно, понял. Вы хотите пойти на риск.

- Правильно. Я хочу пойти на риск. Я очень этого хочу. Готов па любой эксперимент. Я приеду к вам в любое удобное для вас время. Никто не будет знать. - Он оборвал фразу, подумал п добавил: - Я не поскуплюсь на благодарность. Нет, нет, не о деньгах пойдет речь, Долли. Но вы будете иметь все, что хотите. Я готов предложить вам очень высокий пост в Урдоне, самые большие почести среди людей науки, самые выгодные условия для дальнейшей благородной деятельности, а если угодно, то и гражданство и широчайшие возможности в Браварии. Ведь я все еще имею вес… Только помогите мне.

Последние слова он произнес тихо, с непривычной для него жалостной интонацией. Он готов был унизиться, лишь бы получить согласие.

Карел молчал. Тогда экс-премьер поднялся и тяжело, молчаливо прошелся по комнате.

- Как прекрасна жизнь! Как красива природа, небо, море! Вы только посмотрите, Долли!

Карел тоже встал, но не подошел к окну, не ответил на тираду. Он спросил:

- Вы читали наше сообщение?

- «Опыты по продлению жизни»? Да, конечно.

- Тогда вы должны понять, почему я не могу так просто дать свое согласие.

Стэнриц подошел к Долли вплотную. Карел посмотрел в глаза бывшему главе государства. Но глаз он теперь не увидел. Тяжелые веки сузились, в узких щелях светилась едва скрываемая тоска.

- Вы хотите сказать, что Стэнриц недостоин чести стать молодым? Моя прошедшая и нынешняя жизнь не заслуживает благодарности и уважения человечества? Так я понял вас?

Старик отбросил всякие условности. Он вел разговор начистоту.

Вот когда Карелу потребовалось все мужество, вся выдержка и колоссальное напряжение душевных сил. Перед ним стоял один из сильнейших мира сего, мудрый старец, многие годы железной рукой направлявший деятельность целого государства. И он должен был отказать ему. Должен отказать.

Карел не спешил с ответом. Страха он не ощущал. Но и жалости уже не было.

Стэнриц не отводил глаз. Он словно гипнотизировал биолога.

- Вам придется объясниться. - Спохватившись, он погасил гнев и уже более спокойно сказал: - Присядем, Долли. Высказывайтесь, я вас слушаю. Бояться вам нечего.

- Я не боюсь, Стэнриц.

- Вижу. Жду решения.

- Я не открою для вас новых истин, - сказал Карел. - Вы знаете сами.

- Знаю. Обо мне говорят и пишут много плохого. Особенно на востоке.

- Это так.

- Но меня любит мой народ. Любил, - поправился он, вспомнив свое теперешнее положение.

Карел промолчал. Он не считал, что это так.

- А вы как считаете?-прямо спросил Стэнриц.- Разве я не сделал доброго дела, подняв свою страну из руин? Разве моя политика…

- Ваша политика до сих пор очень опасна. От нее все время пахнет войной. Старый призыв к завоеваниям. И еще ненависть к людям и государствам, добившимся свободы, подавление свободы человека в своей стране. Много лет вы идете по этому пути. А ведь в конце его - истребительная война. Этого никто забыть не может, вы слишком часто подводили мир к опасной грани. И вас любят? За что? Когда вы станете моложе, уйдете от близкой смерти, разве не возрастет опасность для мира? Вы опять займете пост главы государства, и опять… Зачем же я, ученый, далекий от политики человек, буду подталкивать мир к катастрофе? Кто мне позволит?

Стэнриц натужно улыбнулся.

- Похоже, что вы прошли курс науки в Москве. Такое умилительное совпадение взглядов. Кому же вы с удовольствием продлили бы жизнь?

- О, всем людям, которые ценят жизнь. Есть тысячи и миллионы хороших людей!

- Я не в их числе?

Карел не ответил. Он не хотел обострять разговора.

- А если я пожелаю измениться, захочу стать другим, буду делать так, как угодно вам? Каковы будут тогда условия, Долли?

- Я не хочу и не стану диктовать никаких условий. У каждого, даже плохого человека есть добрые чувства. Дайте им волю.

- Вы наивны. Моя воля - это выражение духа нации, целого народа.

- Вернее, части нации. Ее меньшей, самой богатой части. Отойдите от нее.

- Предположим, я отойду. Тогда?..

- Тогда через год или два мы вернемся к нашему разговору. Время покажет, являются ли ваши слова правдой.