Андрей Бабиченко - Транзит: Звёздная Гавань

Ведь его спасители могли оказаться кем угодно: беглыми рабами, контрабандистами, пиратами и самое худшее — охотниками на таких, как он.

Тех, кто бежал, кто позволил поднять руку на хозяина, стал мыслить иначе.

Всеми презираемые, выполняющие эту работу за мнимую свободу — ублюдки.

— Полегче с ним кэп. — рядом с Ганкером, расставив руки в боки, заявилась ещё одна фигура. — Я Винн. Как видишь, все здесь присутствующие адамантийцы. Ты уж прости капитана, это же его стезя толкать долгие и заунывные речи.

В дружеском жесте, она подала руку Адену на рукопожатие.

— Наши правила просты. Что ты предпочтёшь? Присоединиться к нам или остаться в том рассыпающемся могильнике?

В отличие от капитана, слова её звучали более решительно, без единой доли пафоса и угрюмого намерения.

— Да объясните хоть кто вы?

— Мы…. — её перебил Ганкер, указывая на своё положении в иерархии команды.

— Мы искатели.

— Все практически как и ты, случайно оказавшиеся тут. — договорила Винн. — Вот это. — она указала на опершегося о стену молодого адамантийца, сжимавшего в руке гибридный ключ. — Это Голи, наш квартирмейстер. А заодно и трубы прочищает, по ту сторону защитного экрана.

Тот улыбнулся, подняв вверх руку.

— А позади капитана это…

— Зак! — громко воскликнул тот, кивая головой. — Всё по мелочи.

Пусть и, не проявляя прямой грубости, его голос слышался озлобленным, а внешний вид давал понять, что он не совсем был доволен сложившейся ситуацией и возможно, даже наличия в ней Адена.

— Собственно…

— Аден. Так меня зовут. Или, когда-то звали.

— Аден. — сморщившись, задумчиво произнёс капитан. — Будем считать, что с формальностями покончено и хочешь ты или нет, но теперь ты — часть экипажа Горгоны. — в приветствии он развёл руками в стороны. — Добро пожаловать.

Голи ещё раз подхватил Адена под руку, на сей раз не в принудительно-приказном порядке, под шутки, провожая в одну из свободных кают.

Пожалуй, впервые за столько долгое время, в его распоряжении оказалась банальнейшая, из всех представляемых и желанных возможностей — выспаться.

Пускай и не рассчитанное под его рост, от чего порой Адену приходилось сгибать ноги в коленях, то и дело, залёживаясь, переворачиваться с бока на бок.

Данное положение всё же было куда лучше, чем тесные, поросшие плесенью тонкие стены общежитий в районе Люмпенов.

Сон медленно настигал его, давая, наконец, телу долгожданную возможность отдохнуть, а разуму — умолкнуть.

Ощутив уже знакомую ломоть с левой стороны, он вновь перевернулся на правый бок, едва-ли приоткрывая глаза.

По ту сторону, в обшивке корабля закрепилась широкая прорезь смотрового иллюминатора, с доступным удивительным видом.

Миром, где великие светила опаляли своим гневом, а в моменты спокойствия, дарующие вместо жары тепло и жизнь.

Безгранично цветастые туманности, невиданные, неописуемые своим размером и палитрой красок небесные тела.

— Какой странный день. — произнёс Аден.

Перед его взором на горизонте из-под пылевых облаков вырвалась маленькая захудалая планета.

Очевидно от смены курса корабля, она стремительно стала увеличиваться в размерах, давая возможность отдалённо рассмотреть себя.

По мере приближения, из статичной, вся её поверхность преобразовывалась в бурный нескончаемый поток.

Мчащиеся со скоростью в несколько тысяч километров в час непроглядно жёлтые облака.

Чьё направление менялось каждую минуту, строя грозовые бури, ураганы, осыпавшие поверхность горизонтальными дождями.

В представлении Адена, будто падая, они могли бы создавать музыку всего из пары струн, что медленно наигрывает свою жалобную и длинную мелодию.

Мелодию пустоты, по мере своей надобности меняющую аккорды, успокаивая и вгоняя в сон.

Казалось, что в этом полудрёме он мог бы пролежать целую вечность, но всё же совладав и потянувшись, кое-как спрыгнув с подвешенной койки.

В паре шагов от неё располагался цельнометаллический столик, трое шкафчиков и крупный ящик обклеенный снимками зелёных угодий с наставленными поверх него причудливыми статуэтками.

Аден подобрал одну из них, резьбой изображавшую существо со скрученными маленькими дырочками, возможно олицетворяющими глаза и группой широких впадин.

Аккуратно поставив статуэтку на место, ладонь Адена коснулась панели разблокировки двери, покидая свою каюту, он вновь очутился в узких коридорах Горгоны.

Здесь его встретила первая тройка уже знакомых по начальному визиту кают и помещений, тесно связанных друг с другом, одним из путей уводящее к дальнему левому крылу.

В этой секции расположился гудящий гиперпривод, вырабатывая энергию из антиматериального топлива, приводя в действие двигатели к сверхсветовому прыжку.

Чуть дальше огороженная и автоматизированная станция жизнеобеспечения, наполненная массой баллонов со сжатым воздухом и системой распределения корабля.

И наконец, последняя — отчего-то привлекшая его внимание закрытая шлюзовая дверь.

Не будучи герметичной, в глаза Адена бросился малый изъян вроде мелкой прорези под собой, откуда по синему вспыхивали тени, и если, прислушавшись по характерному шуму, можно было предположить о ведущихся ремонтных работах.

В Адене заиграло любопытство — что если, заглянуть внутрь?

Всё же, по сути, теперь являясь полноценным членом экипажа, он может без зазрения свободно перемещаться по всему пространству корабля или на крайний случай хотя бы тихонько приоткрыв понаблюдать.

Норовя не создавать шума, рука легла на рубильник шлюза, с небольшим усилием переводя положение на значение «вход».

Примерно на половине оборота ручка застопорилась, как показалось Адену, громко заскрежетав, будто цепляясь за что-то или удерживаясь по другую сторону.

В итоге даже применив изрядное упорство, в ещё паре безуспешных попыток, отступившись, он бросил это дело.

От скрежета и кряхтений самого Адена, все возможные процессы по ту сторону шлюза прекратились.

Тень стала статичной, убирая свои предыдущие яркие очертания, звуки работа вмиг пропали, заполняя эту часть судна протяжным гудением отдалённого гиперпривода.

Адену стало казаться, как нечто ужасное, пугающее могло находиться за той стеной, сейчас внимательно слушая каждый его последующий шаг.

Он вновь приблизился к шлюзу, на сей раз, не спеша плотно прислонившись ухом, изо всех сил намереваясь успокоить своё бурное дыхание и слушать.

Десять, двадцать, сорок три секунды, как ничего.

Глупость, какая — подумал про себя Аден.

Тихо усмехнувшись, начиная списывать увиденные тени и расслышанные звуки работ, на всевозможные побочные эффекты, будь то стресс, губительное воздействие на мозг эфира или чего ещё, что можно придумать.