Виктория Воробьева - Ultima Thule

Донован включил связь со скафандром Дьюи.

— Дьюи, ты слышишь меня? — громко спросил он. Тот не ответил.

— Я схожу за ним, — сказал Донован. — Возьму линь. Оставайся здесь и следи за нами.

— Ладно, — Сэм глубоко вздохнул, сжал и разжал кулаки. Казалось, что-то не дает ему покоя. — Капитан, — сказал он вдруг. — Говорить это очень стыдно, но я скажу. Я боюсь.

— Я тоже, — ответил Донован. — И ничего стыдного в этом нет.

Он вышел в шлюзовую, надел скафандр и сразу активизировал оба линя. Сэму он соврал — он не боялся. Почему-то он знал, что с Дьюи все в порядке. И знал, что все будет в порядке с ним самим. Тревога, неопределенная и невнятная, была вызвана чем-то еще.

Планета встретила Донована сильным ветром. Ему пришлось сделать несколько мелких шагов, приноравливаясь к его порывам. Без присосок на подошвах его просто сдуло бы, как сухой лист. Два линя тянулись от его пояса к кораблю.

Через пару минут он добрался до Дьюи и с силой потряс его за плечо. Тот вздрогнул и шевельнулся, потом открыл глаза и резко сел.

— О, Господи, — ошеломленно проговорил он, оглядываясь.

— Как ты себя чувствуешь? Подняться сможешь? — спросил Донован.

Дьюи непонимающе посмотрел на него, потом включил связь.

— Капитан?

Донован повторил свои вопросы.

— Да я в полном порядке... вроде бы.

Он пошевелил пальцами, потом легко поднялся на ноги и еще раз огляделся.

— Значит, это был не сон, — пробормотал он.

— Возвращаемся на корабль, — сказал Донован. — Там все и расскажешь.

Через полчаса они все вместе сидели в рубке. Дьюи казался смущенным и подавленным, Сэм недобро его разглядывал.

— Я виноват, капитан, — начал Дьюи. — Я не должен был спать, пока вы спите, но почему-то заснул. Сам не понимаю, как это случилось. Сначала я готовился к завтрашним... теперь уже сегодняшним, конечно... экспериментам, настраивал лазерный спектрометр, потом думал о море... А потом мысли заслонили реальность и стали новой реальностью. Мне казалось, что я дельфин... ну или что-то вроде дельфина. Я плыл в толще воды, пронизанной светом, у меня была плотная упругая черная кожа, и мне не надо было дышать... точнее, я дышал водой. И мне было хорошо и легко. Я знал, что это сон... Во сне часто бывает, что об этом знаешь. Потом я снова оказался в рубке и услышал голос... Дьюи закрыл глаза, вспоминая. — «Иди вниз. Туле покажет тебе свое лицо», — вот что он сказал.

— Туле? — удивленно спросил Донован. Казалось, Дьюи совсем смутился.

— Я так называю эту планету. Сам для себя, — ответил он. — Так называли когда-то одну сказочную страну.

— Ну и? — нетерпеливо спросил Сэм.

— Я знал, что это сон. Я подумал, может, я так узнаю что-нибудь важное. Я надел скафандр и вышел. Дошел до обрыва. Море было синим, сверкающим и очень красивым. Сотни километров воды, пронизанной светом... Я хотел спуститься, но не знал как. Забыл про присоски... или в моем сне их не было. Тогда я лег на камни и стал смотреть в небо. В небе сияли письмена, но я не мог их прочесть. Просто лежал и смотрел, как они танцуют...

Он помолчал.

— Ну а потом пришел ты, капитан, и оказалось, что я вовсе не сплю, — тихо добавил он.

— Нет, Дьюи, ты все-таки спал, — возразил Донован. — Альфа-ритм мозга соответствует глубокой фазе сна без сновидений.

— Глюк на глюке, и глюком погоняет, — подытожил Сэм. — У меня еще один ма-аленький вопрос. В твоем сне не было эпизода, в котором ты лезешь в анализатор и достаешь оттуда уже исследованный образец стеклянной пемзы?

— Нет, — удивленно ответил Дьюи.

— Жаль, — сказал Сэм. — Потому что этот образец исчез. А я его не трогал.

На экране внешнего обзора GSC 1954832 медленно, но верно катилась за горизонт. Температура за бортом упала до +7 градусов, ветер усилился. Но поверхность океана оставалась ровной, как поверхность лесного пруда, сквозь вой ветра не доносилось ничего, что напоминало бы шум прибоя. Донован обернулся к Дьюи.

— Раз контактные исследования затруднены, придется сосредоточиться на исследовании океана дистанционными методами, — задумчиво сказал он. — Ты как, готов?

— Давно готов, капитан, — ответил тот. — Можно хоть сейчас начинать.

— Отлично, приступай. Сэм, весь ультразвук и эхолокация на тебе.

Берч почесал в затылке.

— Без подводного зонда будет очень неудобно, — задумчиво проговорил он. — Придется взлетать и опускать излучатель на лине. Зато можно будет сделать пару разрезов вокруг острова на разном расстоянии и проследить рельеф дна. Но точность будет уже не та, сразу предупреждаю.

— Давайте начнем со спектральных исследований, — предложил Дьюи. — Подсветим воду белым лазером, и многоканальным спектрометром проанализируем отраженный сигнал. Хороший метод, чувствительность на уровне одной стомиллионной. Плюс оценим оптическую плотность воды. А то она выглядит слишком мутной для того состава, что был определен с орбиты.

— Ну что ж, давайте и правда начнем со спектрометрии. Дьюи, действуй, мы ждем твоих результатов. Сэм, пойдем, посмотрим на анализатор. Надо все-таки понять, куда делся образец.

Они вошли в лабораторию. Петрохимический анализатор — тумба размером со стиральную машину — был выключен, прозрачный контейнер для хранения образцов горных пород не подсвечивался. Но даже без подсветки Донован увидел в одном из отделений контейнера пропавший было образец кварцевой пены.

— Сэм, а ты уверен, что твой образец вообще куда-то пропадал? — осторожно спросил Донован.

— Очевидно, он пропадал, раз его нигде нет, — раздраженно ответил Берч.

— Ты и сейчас его не видишь?

— А ты видишь?

— Я вижу.

— И где же он?

Донован постучал пальцем по прозрачной крышке контейнера.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — крикнул Берч.

— Сэм, успокойся. Контролируй себя, — Донован внимательно посмотрел на камень, потом на Сэма. Тот тяжело дышал, лицо залил злой румянец.

— Сэм, я не шучу и тем более не издеваюсь, — серьезно сказал Джон. — Я вижу этот камень, как вижу тебя. Ты его не видишь. Это означает, что один из нас воспринимает реальность неадекватно. Давай попробуем понять, кто именно.

Донован включил петрохимический анализатор и просунул руки в управляющие перчатки. Камень скользнул по лотку в камеру.

— Сейчас я попробую его взвесить, — сказал Донован. — Смотри на индикатор весов. Какую цифру ты там видишь?

— Ноль, — хрипло сказал Сэм, его лицо пошло пятнами.

— Никакого ноля там быть не может, я нажимаю на весы пальцем. Посмотри еще раз и внимательно.

Сэм зажмурился, потом еще раз посмотрел на анализатор.

— 32 грамма с долями, — неуверенно сказал он.

— Отлично, — проговорил Донован. — Теперь посмотри на мои руки. Видишь, я вынул их из перчаток. Это — вес камня.