Александр Вельтман - Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский

Навсегда остались бы они рабами Ванов, если б к счастию их, не родился у одного пастуха сын, мальчик необыкновенной красоты и ума. Когда ему наступило 15 лет, сами Ваны удивлялись ему, и особенно чудному его голосу; его прозвали Лин.

Годары, или жрецы Торовы, взяли его воспитывать к себе, учили играть на арфе, и посвятили в число Мензингеров [13] Или: Мисзинг — Муза; — maette — Messe — Mittag — обед; по Готтски Messe — священнодействие — Mestur — священнодействующий, главный жрец, глава священнодействия — Mess-Cap; отсюда Meffen — мерить и Meffer — нож. , т. е. поющих во время обрядов. Скоро превзошёл он учителей своих, которые и назвали его Арфей. Жрецы полюбили его, научили языку своему и письменам; и вверившись в Лина, не скрывали даже от него некоторых тайн обрядных; но не позволяли ему входить в огражденное медными стенами капище, откуда истекал источник живой воды однако же любопытство превозмогло в нем страх. Однажды, после метты он притаился в углу за столбом, и когда жрецы удалились из храма, он отпер капище и увидел, что под спудом стоит огромная бочка, из которой проведена трубочка к подножию Тора, откуда вино и капало в жертвенное море. Рассмотрев таинственный источник, Лин испил из него, еще испил, и еще… сладостное упоение усыпило его. Сонного нашли его во храме, и подозревая, что Лин видел все тайны храма, велел ему отрезать язык. К счастию жрец, которому поручено было исполнить наказание, любил Лина, любил песни его и ему жаль стало лишить его голоса. Скажи мне — спросил он его — когда тебя заперли в храме, верно ты приближался к подножию Тора, и за это тебя Тор наказывает?

Лин поклялся ему светом солнца, что он шагу не сделал к подножию Тора; а только испил из священного моря и заснул….

Жрец вверился в слова его и сказал:

— Послушай, Лин, я пощажу тебя, и вместо языка отрежу тебе ухо; но дай мне клятву молчать целый месяц; а потом бежать далеко в горы.

Лин снова поклялся светом солнца, и жрец, отрезав ему конец уха, и окровавив его уста, велел кричать и болтать языком; а сам отрезанный конец уха, воткнув на нож, понес к Местару, во удостоверение, что язык отрезан.

Лин, притворяясь больным, не выходил из своей кельи, и продолжал охать и болтать языком до тех пор, покуда добрый жрец не помог ему бежать из оград храма в горы. Там рассказал Лин сородичам своим все случившееся с ним, и в первый раз услышал он жалобы на угнетение Ванов; и он стал думать: как бы отмстить им за родину и освободить землю от чужеземцев, — и придумал. Собрав надёжных сообщников, он объявил им намерение свое, и велел распространять в народе слухи, что, когда жертва заговорит человеческим языком, тогда их Паны погибнут и будет у них один Пан-бог.

Настал праздник Эвана [14] Evig — вечный; произносится на одном наречии эвиг, на другом эвич. Eivin — Eiving, также вечный, или вечность — Ей-вигн, или Ей-вичн. Е — есть член; и потому из означенного слова родились слова вечный и Вишну. , или Овна златого, праздник, который обыкновенно совершался ночью, в воспоминание следующего события в природе: упфир, или пламень небесный, которого называют, не ведающие священного языка, Уси-ра, убитый духом тьмы, Тифоном, был разорван им на части и разбросан по небу; каждая часть его обратилась в звезду. Печальная жена Упфира — М-изис, или М-истин, ходила повсюду бледная, печальная, и собирала рассеянные члены Упфира; только одного не нашла она, — породившего Прометея. В воспоминание его, она сделала ложный член, и повелела жрецам своим хранить его в тайне, и возжечь пред ним вечный огонь. С тех пор этот огонь назван огнем Изиды, Истин, Истины. Для хранения этого огня приставлена была дева. Зена. Однажды она заснула; Прометей, заметив это, похитил и небесный огонь, и сонную деву, но, видя за собою погоню, он спрятал огнь в недра девы и бежал на Кавказ.

Вот что говорит наше предание. В тот праздник поклонники Тора торжествовали в Вангарде. Все селения Людинов обязаны были пригонять в жертву Тору стадо овнов. Велев обшить себя и несколько человек в козлиную кожу и вести в Вангард…. Лин….

Рассказ Цыгана был слишком скучен…. Подражая читателям, незаметным образом заснул я, и мне казалось и слышалось следующее:

АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ШКОЛА, В ПАРИЖЕ.

1785 года.

(ученик ходит с книгой в руках.)

Отечество! но где отечество мое? Я Грек. я и Валах… и Галл я! Еще какой же крови не достаёт во мне?

Был Хаос в веществе, был и во времени… но все пришло в порядок…

Теперь один остался Хаос — в понятиях людей….

Различие народов и наречий — также Хаос.

Но все впадет в один и тот же Океан;

Из вод восстанет Атлантида!..

БАТАРЕЯ ПЕРЕД ТУЛОНОМ.

(Артиллерийский поручик стоит, сложив руки на груди, и смотрит на осаженный город).

Они глупцы, обманщики! а Франция им верит… надеется от них и славы и побед!

О время бедное!.. в ходу жетоны!

Хотят взять славу даром… не только жизнь, им дорог день презренного существованья!..

Менялы!.. а я… я что?…с окованным рассудком… языком и волей!..

(Проходит генерал).

— Я здесь зачем поставлен, Генерал?

— Что за вопрос, сударь, вы верно новичок?

— Я новичок, но мне ничто не ново! Я был в походах Греции и Рима, я побеждал с Тюренем и Конде… возил орудия чрез снеги Альпов… я рушил Вобана системы….

— На бумаге.

— Да, на бумаге. Вот, в двух тысячах туазах… валяется чертеж Тулона — дайте волю, я разорву и этот лист бумаги!

— Вы рассуждаете о высших взглядах, не ваше дело рассуждать… В мишень смотреть, сударь, вот ваше дело!

— Артиллеристу цель нужна… здесь цели нет!.. а кланяться Тулону, салютовать ему и сыпать золотые ядра, почтительно перед подножьем стен — не буду!..

КОМНАТА. 1794 ГОДА.

(Входит молодой Генерал и с сердцем бросает меч свой в угол).

Мой кончен путь на поприще военном!.. мне говорят, я молод!

На поле битв не долго до седин!

Все покорить возможно; но покорить глупцов нет средств!

Оружье, ум, душа, любовь, все перед глупостью ничто — она одна могуща!

Нет! полно сниться мне Общественное благо!

Лежи мой меч и ржавей!

(Смотрит на полку с книгами).

Вот истинная жизнь, вот где бессмертие!

(Схватывает книгу).

Оно покрыто пылью! страницу дивных дел червь точит!..

(Бросает книгу).

Одна лишь память… память лишь бессмертная бессмертного хранитель!

(Берет снова книгу).

Пристрастные слова!.. где ж истина?.. за гробом?.. а жизни цель?..

Не грязным ли путем, вслед за толпой, пройти до вечности?..

Солон, мудрец… и должен претворяться… играть роль дурака середи толпы невежд!

Лежи мой меч и ржавей! Пусть ржавчина пожрет твой блеск, то зеркало… в котором отразились твердыни гордые Тулона!..