Эндрю Нортон - Космические оборотни. Сборник

Надо Мной мерцали факелы и фонари, но мое зрение было так затуманено, что я лишь смутно различал фигуры своих похитителей, двигавшихся вокруг. Затем меня взяли за плечо и потащили, после чего столкнули по крутому склону в слабо освещенное место.

Сказанного мне я не понял, и какая-то фигура опустилась за мной. В лицо мне плескали жидкость, и я задыхался. Вода была хороша для моих пересохших губ, и я облизал их горящим языком. Меня схватили за волосы, чуть не вырвали их с корнем, подняли голову, и мне в рот полилась вода, чуть не задушившая меня, но я ухитрился сделать несколько глотков.

Этого было недостаточно, но все-таки мне сделалось легче. Рука, державшая мои волосы, отпустила меня, я ударился головой о пол и снова впал в небытие.

Когда я пришел в себя после обморока, кругом была пугающая тьма. Я моргал и моргал, пытаясь прояснить зрение, пока не сообразил, что тут виноваты не глаза, а место, где я нахожусь. С бесконечными усилиями я приподнялся на локте, чтобы лучше видеть место моего заключения.

Тут не было ничего, кроме грубо сколоченной скамьи. Пол был покрыт вонючей соломой.

В сущности, здесь кругом воняло, и тем сильнее, чем больше я принюхивался.

На одной стене на высоте моего роста было прорезано узкое окно, но через него проходил сероватый свет, не достигающий темных углов. На скамье я увидел кувшин, и он сразу же сделался для меня самой интересной вещью.

Я не мог встать на ноги. Даже попытки сесть вызывали такое головокружение, что я закрыл глаза и унесся куда-то в пространство.

Наконец, я кое-как добрался до сосуда, обещающего воду, дополз на животе, извиваясь, как червяк, по холодному полу.

В кувшине действительно оказалась жидкость — не просто вода, но с чем-то смешанная, поскольку у нее был острый, кислый вкус, связывающий рот, но я пил. Я представил себе, что это вино, и пытался разумно ограничить себя, но как только вода попала мне на язык, облегчая мучительно пересохший рот и глотку, разлетелись все мои намерения оставить кувшин, пока жидкость еще плещется в нем.

В голове прояснилось, и скоро я уже мог двигаться без приступов головокружения. Возможно, странный вкус воды придал какой-то наркотик или стимулятор. В конце концов я доковылял до оконной щели посмотреть, что там снаружи.

Там еще светило солнце, но его лучи доходили до меня только отраженным светом: поле зрения было исключительно узким. На некотором расстоянии возвышалась крупная серая стена, напоминающая крепости Ииктора. Больше ничего не было видно, кроме мостовой, которая, по-видимому, шла от основания того здания, в котором я находился, до той стены.

Затем мимо моей щели прошел часовой.

Он не задержался, но мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это — вассал какого-нибудь лорда, потому что он был в кольчуге и шлеме, а на плаще была желтая нашивка с черным гербом. Я не успел разглядеть герб, да и не смог бы расшифровать его, поскольку геральдика на Иикторе не касалась Торговцев.

Желтое с черным — я ведь видел эту комбинацию! Но когда и где? Цвет…

В последнее время я думал о цветах — о серебряном и рубиновом — костюма Майлин, гвоздично-розовом и сером — ее вывески, которая оказывала какое-то странное влияние, о цветах вывесок других мест развлечений, тусклокрасном с зеленым вывески игорного дома, которая не просто зазывала — она кричала!

Игорная палатка! Обрывки памяти сложились в мысленную картинку. Гек Слэфид за столом, столбик фишек, как башня удачи, и слева от него — молодой лорд, который так пристально вглядывался в меня, когда мы с Майлин проходили мимо. На нем тоже был плащ, блестящий, полушелковый, ярко-желтый с вышитыми на груди черными знаками орла. Но из этих обрывков я пока не мог сложить приемлемую картину.

У меня была ссора с одним иикторианцем — с Отхельмом, но не с молодым человеком в желтом и черном. И я не мог найти логической связи между двумя так далеко отстоящими друг от друга людьми.

Продавец животных не мог быть под протекцией лорда. Мое звание иикторианских обычаев было полным настолько, насколько пленки Торговцев могли их описать, но для того чтобы изучить все тонкости социальной жизни и обычаи, потребовались бы многие годы.

Вполне могло быть, что ссора с Отхельмом привела меня к теперешнему ужасному положению.

Где бы я сейчас ни был, это место не в районе ярмарки. Это было более чем странно. Я мог вспомнить только часть своего пути на спине каза. Меня схватили в Ирджаре, я был насильно выведен из юрисдикции суда ярмарки, и это настолько противоречило всему, что мы знали об обычаях, что трудно было поверить в случившееся. Те, кто захватил меня, а также тот, кто отдал такой приказ, и тот, кто договаривался об этом деле, могут быть поставлены вне закона, как только станет известно о моем исчезновении.

Какую ценность я представлял, чтобы платить за меня столь дорого? Только время и мои похитители могли ответить на этот вопрос. Но, похоже, это будет не скоро, потому что время идет, а ко мне никто не приходит. Я проголодался и, как ни старался растянуть запас воды, все-таки выпил ее и опять чувствовал жажду.

Тусклый свет погас, когда кончился день, и ночь окутала меня темными волнами. Я сидел, прислонившись к стене против двери, и прислушивался, чтобы собрать какую-нибудь информацию. Время от времени до меня доходили какие-то искаженные и приглушенные звуки. Послышался звук горна, видимо, извещавший о чьем-то прибытии. Я снова встал и поплелся к окну. На серой стене плясал луч фонаря, и я услышал голоса. Потом промелькнули человеческие фигуры, одна в дворянском плаще, шага на два впереди других.

Вскоре я услышал звяканье металла на лестнице. Что-то толкнуло меня поспешить вернуться на старое место к стене против двери. Блеснул свет, достаточно сильный, чтобы ослепить меня и скрыть тех, кто стоял в дверях. Только когда они вошли в мою камеру, я немного разглядел их.

Это были те, кто прошел мимо окна.

Теперь я узнал в лорде юношу из игорной палатки.

Есть один трюк, старый, как мир, и я применил его: молчи, чтобы твой противник заговорил первым. Так что я не стал обращаться с просьбой об объяснении, а просто спокойно изучал их.

Двое поспешно отодвинули скамью от стены, и лорд сел с видом человека, которому обязаны предоставить удобства.

Третий сопровождающий повесил фонарь на крючок в стене так, чтобы вся камера была освещена.

— Эй, ты!

Не знаю, удавило ли лорда молчание или нет, но в его тоне слышалось раздражение.

— Ты знаешь, кто я?

Это было классическое начало разговора между иикторианскими соперниками — хвалиться именами и титулами, дабы подавить возможного врага грузом своей репутации.

Я не ответил. Он нахмурился и наклонился вперед, положив кулаки на колени и расставив локти.