Эндрю Нортон - Космические оборотни. Сборник

Я вложила много усилий, зажав жезл в ладонях, пока он не загорелся жарким огнем, и держала его ровно, чтобы его энергия могла перейти через меня в посланца. Когда я кончила петь, моя голова откинулась назад, и у меня едва хватило сил сесть на стул, чтобы не упасть.

Теперь Малик смотрел в глаза посланца и говорил быстрым, резким шепотом, вкладывая в его мозг слова, которые посланец должен был передать в том далеком месте, куда он полетит.

Закончив, Малик надел плащ, закрыл им птицу, которая прижалась к его груди, и вышел в темноту. Он пошел на луг, где иногда паслись наши животные, в сторону от палатки и ларьков.

У меня не было сил встать, и я продолжала сидеть, чувствуя тяжесть во всем теле. Собственно, я даже не сидела, а почти лежала на столе, обхватив его руками, близкая к обмороку.

Я не спала. Мои мысли бесконтрольно носились в разные стороны, пробивалась память, требуя здравого и осторожного размышления.

Я еще раз увидела мысленное изображение: лицо Торговца в темноте над тем лицом, которое я знала гораздо лучше, и оба стерлись, превратившись в рычащую маску проснувшегося животного.

Мне показалось, что это очень важно, но я не могла понять — почему именно.

Затем у меня возникло желание послать скитающуюся мысль, хотя я знала, что нужная для этого концентрация усилий вне пределов моих возможностей.

Однако я твердо решила, что сделаю это. Узнаем ли мы будущее или только одну из его вероятностей? Имея читающий луч, не повернем ли мы бессознательно на тот путь, который нам откроется? Я много раз слышала споры ученых по этому поводу и почти поверила, что это окажет влияние на выбор личного будущего, к чему многие относились с отвращением.

За пользование этим лучом Древние могут призвать нас к ответу. Но я должна буду это сделать, когда моя сила вернется ко мне. Приняв это решение, я уснула.

Тело мое было скорчено и напряжено, но зато мои мысли ушли и оставили меня в покое.

Закон причины и следствия не из тех, что наша раса или любая другая может отменять.

Можно надеяться на лучшее, но нужно быть готовым и к худшему. Мне пришлось безвыходно сидеть в корабле и я, рассуждая здраво, не мог спорить с этим. По-моему, мне еще повезло, что капитан Фосс не добавил к этому минимальному наказанию черную отметку в моих документах; другие командиры так и сделали бы.

У меня была личная пленка, которую мы все носим в поясе, и она дала правильный ответ о скандале в палатке торговца животными и подтвердила, что мои враждебные действия были вызваны необходимостью защиты уроженки Ииктора, а не просто собственной шкуры. К тому же Фосс знал о Тасса и их положении больше, чем я. Он с удовольствием запер бы не только меня, но и всю команду. Я оставался в нашем ларьке в течение нескольких часов торговли, но мне ясно дали понять, что малейшее нарушение приказа приведет Крипа Ворланда к полнейшему краху.

Капитан сказал мне, что ожидает какой-нибудь жалобы со стороны властей ярмарки, но будет защищать меня в любом суде, и лучшим аргументом послужит моя пленка.

Большая часть утра в ларьке прошла как обычно.

У меня не было даже малейшей возможности пойти поохотиться для себя, так как меня лишили этой привилегии на Иикторе. В свободные минуты я вспоминал о мечте Майлин выйти в космос с шоу животных. Насколько мне было известно, такого никогда не было.

Но и все препятствия, о которых я рассказал ей, тоже существовали.

Животные не всегда привыкают к новым условиям. Некоторые животные не могут жить вне своего родного мира и едят только специальную пищу, которую нельзя транспортировать, или же не выносят условий жизни на корабле.

Но, допустим, какой-то вид сможет преодолеть такие трудности и привыкнет к звездным странствиям — будет ли подобное рискованное предприятие прибыльным? Разум Торговца всегда первым делом поворачивается к этому вопросу и готов мчаться к любому солнцу, если ответ будет положительным.

Я мог судить о представлении прошлой ночью только по собственной реакции, а личное суждение могло быть случайным. Мы издавна привыкли проявлять свой энтузиазм при первой вспышке интереса и обычно далеки от того, чтобы проверить и перепроверить все, прежде чем пуститься в какую-либо авантюру.

Я вспомнил барска, которого Майлин так решительно спасла. Почему именно его? Там были и другие, явно подвергшиеся дурному обращению животные, но ее интересовал только барск.

— Да, это животное редкое, его не увидишь в неволе, но почему…

— Господин!

Кто-то дотронулся до моего рукава. Я стоял в дверях спиной к улице. Обернувшись, я увидел оборванного, босого мальчишку, перебиравшего грязными ногами. Он прижал руки к животу и часто кивал головой в «великом поклоне».

Я узнал его: это был тот самый, который вел нас прошлой ночью.

— Чего тебе?

— Господин, Госпожа просит тебя прийти к ней. Так она сказала.

Больше для порядка, я на секунду задержался с ответом.

— Передай Госпоже, — начал я речь в стиле иикторианской вежливости, — что я нахожусь под влиянием слова лорда моей Лиги и поэтому не могу поступать так, как она желает. Мне очень прискорбно, что я должен сказать это, клянусь кольцами Истинной Луны и Цветением Хресса.

Он не уходил. Я достал из кармана монетку и протянул ему.

— Выпей сладкой воды за меня, посланец.

Он взял монетку, но не ушел.

— Господин, Госпожа очень этого желает.

— Разве может присягнувший-на-мече следовать своим желаниям, если он под приказом своего лорда? — возразил я. — Скажи Госпоже то, что я сказал. У меня в этом деле нет выбора.

Он пошел, но так неохотно, что я удивился.

Извинение, которое я принес, звучало вполне приемлемо для любого человека на Иикторе. Вассал был связан со своим лордом, и приказ лорда был выше, много выше любых личных желаний, даже выше, чем жизнь.

Зачем Майлин послала за мной, инопланетником, который даже незнаком ей, если не считать совместного участия в маленьком приключении с барском и его хозяином? Осторожность говорила, что лучше держаться подальше от палатки Тасса, от маленького народа и от всего, что связано с ним.

Однако я помнил ее серебристо-рубиновый наряд, ее саму, как она стояла не рядом со своими животными, а в стороне, как будто тоже просто смотрела на них. Я вспомнил, как она заботилась о барске, ее высокомерное презрение, заморозившее продавца животных, когда ее жезл связал его. Люди приписывали Тасса странную власть, и, похоже, в этих слухах была доля истины — по крайней мере Майлин подтверждала, что так оно и есть.

Мне не пришлось долго размышлять, потому что в ларек влетели два богатых северных купца.

Сами они не торговали, но предлагали различные изделия в обмен на наш легкий груз — мелкие предметы роскоши, которые легко было поместить в корабельное хранилище и получить хороший доход при малом объеме.