Эндрю Нортон - Космические оборотни. Сборник

От воспоминаний об этой Долине мой мозг содрогнулся. Нанести вред сумасшедшему или убить его — значит, принять в собственное тело болезнь, которая жестоко мучает жертву — так думают жители равнин.

Но если животные доходят до безумия, их убивают, и я думаю, что это лучше, потому что на Белой Дороге нет ни страдания, ни печали. Они поднимаются к великой системе Моластера и остаются там под присмотром.

Я боялась, что мне придется поступить так с барском, но я все еще оттягивала этот последний шаг.

Как сказал Малик, это было моим давним, заветным желанием — присоединить редкого независимого скитальца к нашей группе. Возможно, я гордилась собственным могуществом и хотела увеличить ту небольшую славу, которую уже имела, как умеющая хорошо работать с маленьким народом.

Мы переправились через реку вброд и не встретили на том берегу никого, кроме нескольких запоздалых ярмарочных фигляров. Встретившись с ними, я из осторожности сказала, что болезнь моих животных заставила меня выехать из дома.

Но после полудня я свернула с дороги на тропу, тоже ведущую на восток, чтобы какие-нибудь прохожие не стали удивляться, чего ради я еду так далеко искать спокойного места для больных животных.

Перед заходом солнца мы приехали на луг к ручью и здесь разбили лагерь. Я распрягла казов, чтобы они паслись, и остальным дала побегать на свободе. Они с удовольствием все обнюхали, поплескались в ручье, но далеко не уходили. Барск остался в фургоне один.

Потом все мои спутники были накормлены и улеглись спать. Все было хорошо, и я смотрела, как встает луна. Третье кольцо было уже более заметно.

Еще одна или две ночи — и оно засияет и останется на некоторое время. Жезл в моих руках вбирал его свет и делал его ослепительным. Мне страшно хотелось направить читающий луч, но я здесь была одна, а тот, кто читает такой луч, должен, образно выражаясь, выйти из тела, а связь так увлекает, что ему одному нелегко прийти в себя, и я побоялась. Но это желание съедало меня, и я вынуждена была встать и походить взад-вперед, чтобы успокоить нервы. Потом я снова взяла жезл. Он твердо показывал на восток.

Наконец, я решилась воспользоваться Песней и призвать сон, потому что тело может взять верх над мозгом только в случае крайней необходимости. Певица рано познает искушение забыть, что тело сильно и может противиться.

Итак, я спела четыре слова на пять тонов и открыла свой мозг отдыху.

Я слышала чириканье и писк в траве и видела утренний туман. Я еще раз выпустила маленький народ, пока готовила еду и запрягала казов.

Я накормила барска, и он спокойно лежал на своей подстилке. Прикосновение к мозгу показало, что он слабеет, возрастает летаргия, как будто ярость, съедавшая его вчера, повредила ему.

Я размышляла, так ли уж плоха эта слабость, если она дает мне возможность успокоить и, возможно, довести эти импульсы до нормального состояния. Но проба показала, что время для этого еще не настало и неизвестно, настанет ли.

Мы снова двинулись в путь. Тропа, по которой мы ехали, становилась все более неудобной. Я боялась, что дальше будет такой участок, что фургон не пройдет, и хотела даже вернуться и поискать другую дорогу.

В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, и мы все его заметили. Я знала, что это не предупреждение о дурном, а, скорее, предзнаменование, что Три Кольца помогут тому, кто откроет свой мозг их могуществу.

Мы шли по холмам. Хотя эта местность была мне незнакома, я знала, что в этом направлении лежали владения Осколда. Хотела бы я знать, неужели у Озокана хватило ума привезти сюда пленника — разве что слишком большая дерзость такого поступка скроет его следы, ведь никто не поверит, что он тайно привез пленника в самый центр владений его отца. Но если Осколд сам участвовал в этом? Тогда все принимает другую окраску, потому что Осколд — человек явно умный и хитрый, и если он готов пренебречь законами и обычаями, значит, у него в резерве мощное оружие, которое смутит врага.

Я вспомнила скрытую угрозу в словах инопланетника Слэфида, что о Тасса известно больше, чем нужно для нашей безопасности. Я надеялась, что наше предупреждение расшевелит Древних, заставит их принять контрмеры. Среди равнинных жителей всегда ходило много слухов о нас.

Правда, мы жили здесь раньше их и когда-то были великим народом — как они понимают величие, — прежде чем научились другим способом измерять могущество и развитие. Мы тоже строили города, от которых теперь остались только разбросанные камни в покинутых местах. Наша история знала взлеты и падения. Люди либо прогрессируют, либо разрушают сами себя и погружаются в туманное начало.

Волею Моластера мы прогрессируем по ту сторону материальности, и для нас теперь споры и схватки новоприбывших то же самое, что суета нашего маленького народа, да и надо сказать, маленький народ движим простыми нуждами и идет своим путем честно и открыто.

Весь день постоянное влияние Трех Колец действовало на нас. Мой маленький народ выражал свое возбуждение криком, лаем или другими звуками, которые заменяли им речь. Один раз я услышала, что и барск подал голос, но это был печальный вой, полный душевной боли. Я послала мысль — желание спать, — чтобы успокоить его. Симла предупредила меня, что вскоре что-то случится.

Я оставила фургон, вылезла и пошла пешком за Симлой по еще не побитой морозом траве через кустарник на вершину холма, откуда была видна восточная дорога. По ней ехал отряд всадников под предводительством Озокана. Он ехал без обычной пышности, просто возглавлял небольшой отряд, не было ни знамен, ни горна, будто он хотел проехать по этим диким местам как можно более незаметно.

Я проводила их взглядом и вернулась к фургону. Мои казы не были в настроении надрываться и шли ровным, неменявшимся шагом. В больших переходах они легко могли обогнать таких быстрых верховых животных, как у людей Озокана, но на рывок они не были способны, и мне приходилось мириться с этим.

Ночью мы пришли к холмам. Я спрятала фургон и сама прошла вперед, чтобы разведать дорогу.

Я нашла только одну тропу, где мог бы пройти фургон, и она вела к тракту. Мне очень не хотелось снова ехать к нему: слишком открытое место, где какому-нибудь лорду может прийти дурацкая мысль поставить пост.

Я пустила Симлу, и она быстро нашла два поста с часовыми.

Здесь могли не поверить моим причинам для столь далекого пути. Опасно это или нет, но я должна была этой ночью призвать власть, потому что ехать наугад было явной глупостью.

Я послала Борбу и Ворса искать то, что нам нужно — безопасное и уединенное место не очень далеко от дороги. Они побежали сначала вдвоем, а потом разделились. Борба нашла требуемое. Фургон мог остановиться на некотором расстоянии от того места, спрятанный густым кустарником и накиданной сверху травой.