Стивен Бакстер - Яблоки Тьюринга

Но к тому времени он поймал сигнал из Орла, и всё изменилось.

Уилсон и его группа быстро установили, что источник первого краткого сигнала, зафиксированного через несколько месяцев после запуска Кларка, находится в шести с половиной тысячах световых лет от Земли, где-то позади звёздообразующего облака под названием Туманность Орла. Это очень далеко, на другой стороне соседнего спирального рукава Галактики, рукава Стрельца.

И назвать сигнал «кратким» значит ничего не сказать. То был импульс в секунду длиной, слабый и забитый шумами, который повторялся лишь раз в год — примерно. Только благодаря бесконечному машинному терпению большое лунное ухо вообще его поймало.

Тем не менее, то был настоящий сигнал от внеземного разума. Учёные прыгали от счастья, и на какое-то время это стало сенсацией для широкой публики.

Через несколько дней кто-то вдохновлённый посланием из космоса выпустил сингл, названный «Песнь Орла» — медленную, сказочную композицию со звучанием ситар, невероятно чарующую. Предположительно, её написали по мотивам шедевра «Битлз», утраченного пять десятилетий назад. Композиция заняла второе место в чартах.

Но сигнал был лишь мимолётным шипением из космических далей. Продолжения не последовало, материнский корабль в небе так и не появился, и интерес ослаб.

Песня покинула хит-парады.

Связанная с сигналом истерия обернулась классической девятидневной сенсацией. Уилсон пригласил меня к себе на десятый день. Потому-то, полагаю, мне в то утро и не хотелось ехать к нему в город.

Главная часть Института Кларка располагалась в одном из гигантских стеклянных павильонов, разброшенных по берегам Темзы в безудержно расточительные капиталистические нулевые. Теперь аренда офисов снизилась настолько, что даже научные учреждения могли её позволить. Но центр Лондона превратился в крепость, с полосами замедленного движения, чтобы ваше лицо могли гарантированно поймать камеры наблюдения. Я сам профессионально занимался контр-терроризмом и воочию увидел его необходимость, проезжая мимо собора Святого Павла, свод которого разбился словно яичная скорлупа от террористического взрыва 2018-го. Но неспешная езда предоставила достаточно времени для размышлений о том, перед сколькими более важными посетителями покрасовался Уилсон, прежде чем дошла очередь до брата. В этом Уилсон никогда не был особо лоялен.

Его офис мог запросто сойти за любой современный дата-банк, не будь на потолке масштабной проекции вселенского реликтового излучения. Уилсон усадил меня и предложил банку «колы». На открытом ноутбуке звучала зацикленная транспозиция сигнала. Она повторялась раз за разом, словно накатывающие на берег волны. Брат выглядел так, словно он не брился три дня, не спал пять и не менял рубашку десять. Он восхищённо слушал.

Даже сам Уилсон и его команда целый год не имели понятия о том, что сигнал пришёл. Кларк работал автономно — построившие его астронавты уже давно собрали вещи и убрались домой. Так что годом ранее процессоры телескопа обнаружили импульс — шёпот микроволн. В этом шёпоте была структура и свидетельство того, что луч коллимирован; сигнал выглядел искусственным. Но продлился он лишь с секунду.

Большинство искателей прошлого из проекта SETI пытались поймать сильные, продолжительные сигналы. На этой стадии они бы сдались. Но что, если где-то есть маяк, который словно прожектором водит микроволновым лучом по всей Галактике? Это, как объяснил мне Уилсон, было бы для передающей цивилизации куда более дешёвым способом отправить послание гораздо большему числу звёзд. Поэтому, основываясь на этом экономическом аргументе, Кларк был запрограммирован на терпение. Он ждал целый год. Он даже направлял запросы на другие телескопы с просьбой быть начеку в случае, если сам он, зафиксированный в кратере, в момент повторного сигнала будет смотреть в другую сторону. В конечном счёте удача улыбнулась ему самому: Кларк повторно зарегистрировал сигнал — и на этот раз известил своих хозяев.

— Мы главные претенденты на Нобеля, — прозаично сказал Уилсон.

Мне захотелось пробить его невозмутимость.

— Наверное, там уже все позабыли о вашем сигнале, — ответил я и махнул рукой в сторону окон. Офис, изначально построенный для богатеев-управляющих из хедж-фондов, мог похвастать потрясающим видом на реку, на Английский Парламент и на спутанные останки «Лондонского глаза». — Ладно, он доказывает существование внеземного разума, и только.

Уилсон нахмурился.

— Знаешь, это не так. По правде, мы ищем в сигнале больше информации. Он очень слаб, в нём множество сцинтилляций от межзвёздной среды. По-видимому, нам придётся дождаться ещё нескольких повторений для лучшего разрешения.

— Несколько повторений? Да это ж несколько лет!

— Но и без этого мы можем многое сказать из самого факта сигнала, — продолжил он, выводя графики на монитор ноутбука. — Для начала, мы можем рассчитать технические и энергетические возможности «орлят» в предположении что они посылают сигнал как можно дешевле. Такой анализ соотносится со старой моделью под названием «маяки Бенфорда».

Он указал на минимум на кривой и продолжил:

— Смотри — мы полагаем, что они прокачивают несколько сот мегаватт через массив антенн поперечником в километры, может быть, сравнимую с нашим телескопом на Луне. Они рассылают импульсы по всей плоскости Галактики, в которой лежат большинство звёзд. Мы можем предположить ещё кое-что. — Уилсон откинулся в кресле и глотнул «колу» из своей банки, обронив несколько капель, чтобы пополнить коллекцию пятен на рубашке. — Поиск инопланетян всегда основывался на философских принципах и логике. Теперь, когда у нас есть один набор данных — «орлята» шесть тысяч лет назад — мы можем испытать эти принципы.

— Например?

— Принцип избыточности. Мы полагаем, что поскольку жизнь и разум возникли у нас на Земле, они должны возникать везде где только можно. Мы как раз получили довод в пользу этого принципа. Кроме того, есть принцип заурядности.

Со студенчества в голове у меня кое-что осталось, так что этот принцип я вспомнил:

— Мы не занимаем какое-либо особое место ни во времени, ни в пространстве.

— Правильно. Похоже, ввиду новой информации, этот принцип не очень-то обоснован.

— Почему же?

— Да потому что мы нашли этих парней в направлении центра Галактики.

Когда Галактика была молода, звездообразование в её центре было наиболее интенсивным. Позднее волна рождения звёзд прошла через диск. Тяжёлые элементы, необходимые для жизни, варились в сердце мёртвых звёзд и разлетались от взрывов сверхновых. Поэтому у тех звёзд, которые к центру Галактики расположены ближе Солнца, жизнь с большей вероятностью имеется гораздо дольше.