Юрий Киселев - Ступень2 Власть демиурга

- Об этом не волнуйтесь, святой отец. Наши ищейки могут найти кого угодно, от них ещё никто не уходил! Ну, или почти никто... Если вы не в курсе - любое живое существо является носителем энергетической оболочки, называемой аурой, и эта самая аура отлично отражается на ткани мира, так что весь мир, если глядеть на него особым взглядом, представляет собой скопище различного цвета огней. Надо только уметь выделить из этой россыпи нужные тебе, а наши люди, поверьте, умеют это делать.

- Простите, господин Литис, но в этот раз у вас ничего не получится. Вы не сможете отыскать объект по ауре. Я забыл сказать вам самое главное - я, как слуга господа, тоже умею видеть эти ауры на ткани мироздания. Я вижу даже больше - помимо обычной энергетической оболочки, называемой аурой, каждый человек, как следы на мокром песке, оставляет также свой след на ткани мироздания. И если ауру можно скрыть или замаскировать - такие амулеты, я знаю, существуют, да и некоторые проклятые обладают способностью скрывать свои ауры, - то скрыть оставляемый человеком след на ткани мироздания невозможно. Даже сейчас, кстати, я вижу и вашу ауру, и ауры двух человек, скрывающихся за шторами позади меня, вижу ауры людей в соседней комнате - они, как я понимаю, сейчас внимательно нас слушают и, возможно, держат на прицеле арбалетов, а также вижу отражение вас и ваших людей в сути мира. Впрочем, это ваше дело - как защищаться в собственном заведении. Однако объект, носящий имя Один, имея ауру простого смертного - скорее всего, обманку, не имеющую к самому объекту никакого отношения, не отражается на ткани мира, сливаясь с ней. Растворяясь, как будто он сам - часть этого мира...

***

Утро, ясное и солнечное, напомнило Лите её путешествие вдвоём с Одином по лесу в первые дни их встречи - всё так же ласково светила Яри, так же на костре в центре полянки маленькими бледно-алыми язычками бездымно горел костёр и на раскалённых углях жарилось мясо, распространяя по поляне умопомрачительные ароматы. Вот только теперь их на поляне было трое, да и утреннюю тишину разгоняло не только пение птиц, но и фырканье лошадей, сосредоточенно пережёвывающих овёс из привешенных к мордам торб. А разбудили Литу частые удары дерева о дерево, раздававшиеся у дальнего, залитого солнцем угла поляны - ну кто бы сомневался, Абиша с Одином уже давно проснулись и сейчас отрабатывали какие-то приёмы, используя вырезанные из дерева подобия мечей. Самой Лите эти деревянные мечи казались обычными палками, которыми играются дети, но, наверное, тренирующимся видней...

Некоторое время понаблюдав, как мужчина что-то показывает партнёрше в замедленном темпе, плавно перемещая руку, свободно держащую палку, и одновременно скручивая своё тело, как Абиша плавно повторяет за учителем это движение, а Один, отойдя в сторону и остановившись, внимательно смотрит, чтобы, как только женщина закончит движение, подойти и поправить несколько мелких ошибок... Как уже оба мечника синхронно выполняют сначала это движение, а потом и сразу связку... Лита поняла, что, если эту тренировку не прекратить, то она будет продолжаться вечно, пока не сгорит готовящийся на костре завтрак и не зайдёт солнце, поэтому, потянувшись, громко сказала:

- Господа, а не пора ли нам позавтракать?

После чего тренировка, как по команде, прекратилась, Один с Абишей, оставив в покое свои деревяшки, подошли к костру, и путники приступили к завтраку.

После завтрака, собравшись, троица выбралась на тракт и продолжила неспешное путешествие на восток. Иногда их обгоняли куда-то спешащие одинокие всадники - вероятно, посыльные; периодически приходилось прижиматься к краю дороги, пропуская встречные караваны. Через несколько часов пути они даже догнали один большой купеческий караван, движущийся в попутном направлении. Чтобы не глотать за ними пыль, которой, честно говоря, было достаточно много, чтобы она начала доставлять путникам беспокойство, Один съехал с дороги и ускорил ход, намереваясь обогнать караван. Но стоило троице поравняться с головой каравана, где ехали самые хорошо выглядевшие повозки, как дорогу им преградило несколько вооружённых всадников. Осмотрев троицу, от воинов отделился один, по видимому, старший, и обратился к Одину, едущему первым:

- Стойте! Представьтесь и доложите цель поездки!

Один, внимательно осмотрев преградившего путь всадника, презрительно ответил:

- Цель поездки - поиск приключений и надирание задниц наглецам, имеющим глупость нас останавливать.

Однако воин, ничуть не смутившись такой отповедью, сказал:

- По обочине вы караван не объедете. Прошу вернуться на тракт и двигаться по нему.

Один, бросив быстрый взгляд на длинную вереницу гружёных повозок, поднявших неплохой шлейф пыли, тянущийся за караваном на добрый километр, вдруг, по-видимому, приняв какое-то решение, недобро усмехнулся и сказал:

- Не возражаю. Заодно и развлекусь. Однако прошу запомнить ваши слова - в дальнейшем это сильно вам пригодится!

И, обернувшись к внимательно вслушивавшимся в разговор девушкам, приказал им:

- Следуйте за мной. В бой первыми не вступать, но если хоть один человек из каравана обнажит оружие - убивайте без сожалений.

Охрана каравана, отлично слышавшая это указание, лишь хмыкнула - ведь неизвестная троица путников развернулась и направилась обратно к тракту, а, следовательно, уважаемые люди, едущие во главе каравана, не будут глотать пыль из-под копыт лошадей каких-то незнакомцев...

Пока Один с девушками приближался к тракту, караван уже почти прошёл мимо, и сейчас перед вставшим мужчиной, нежно поглаживающим шею своей лошади, проезжали последние повозки. Дождавшись, пока мимо него проедет последняя повозка, влекомая парой уставших, покрытых толстым слоем пыли лошадей, Один вытащил из-за голенища своего сапога длинный кожаный кнут с кисточкой из тонких кожаных полосок на конце, каждая из которых венчалась маленьким узелком - Лита могла поклясться, что ещё мгновение назад этого кнута в сапоге мужчины не было, - и с силой опустил кнут на спину одной из лошадей, влекущих повозку. Послышался свист рассекаемого кнутом воздуха, и сразу же за ним дикое лошадиное ржание - обезумевшая от боли лошадь поднялась на дыбы, молотя в воздухе передними копытами, и, совершив гигантский прыжок в сторону, понесла, утянув за собой не только вторую лошадь, но и повозку, съехавшую с дороги и резво запрыгавшую по придорожным канавам. Недобро улыбнувшись, Один, тронув пятками свою лошадь, догнал следующую повозку и с силой опустил кнут на спину очередной лошади. Ситуация повторилась - свист кнута, дикое ржание и очередная повозка с впряжённой в неё обезумевшей лошадью улетела с дороги. Правда, второй повозке не повезло - она попала колесом в яму и перевернулась. Возница, ругаясь, вылетел из повозки и бросился успокаивать лошадей, рискуя получить по голове копытами. Один же, поравнявшись со следующей повозкой, проделал с ней то же самое, что и с предыдущими двумя. За третьей повозкой с дороги улетела четвёртая...