Дмитрий Поспелов - Фантастика 1985

— Это враждебные эксперименты над человеком! Они стремятся влезть в наши мозги, — разволновался Ельчанинов.

— Враги стремятся проникнуть в тайну тайн, — акцентировал его мысли Стариков.

— Принял ампулки — и уже ты не хозяин собственным мозгам!

— Особенности человеческого мозга далеко не изучены, — продолжал размышлять Стариков. — Уверен: в нем заключены коренные тайны Вселенной, самые глубинные ее творческие силы. Для тех, кто из иного мира, и я, и вы, и вообще все наши люди — вроде сладких пряников. Наше воображение воспитано в другой идейной плоскости. Где-то там хотят знать, а насколько оно восприимчиво к их системе образов, и есть ли в нем щели… Так оказать, нужные для них лазейки.

— Вторгнуться в мозг любой ценой! Так, что ли? — воскликнул Ельчанинов.

— Вот именно! — подтвердил Стариков. — Лечебные свойства ампулок — всего лишь приманка. Наглотается человек коричневого зелья — и он уже чей-то. Даже начнет говорить на чужом языке. Вот как могут подкрасться к мозгу!

— Неужели это возможно?

— Вполне! По этому методу лечения лекарство как бы взрыхляет мозг, приспосабливая под свои семена, и вживляет их в нужном месте. Коварные семена! У них сильное энергетическое поле, способное превратить мозги в добровольного пленника.

— Затуманить?!

— Не совсем так. Лекарство исподволь увлекает природные силы мозга за собой.

— Подчиняет. Берет их за горло! Так? — возмущался Ельнанинов.

— В нем заложена эта хищность. Известно: каждый человек является продуктом живой природы и социальной среды. В его образах — ощущения, привязанность, тяга к своей малой родине, к Отечеству. И заметьте: в яркости и широте их сказывается природная энергия любого существа, а значит, видятся возможности отдачи этой энергии на общее благо. Можно сказать, и я уверен, что так оно и есть на самом деле, что у себя на родине и с думой о родине человек более всего способен выражать себя, свой дух, свои творческие силы.

— Значит, и мысли его самые нужные.

— Бесспорно! Одаренностью таких людей в первую очередь сильна любая страна. В них, если хотите, аккумулируются главные силы науки.

— Все понятно! Им, ампульщикам, нужны наши научные секреты! — озарило Ельчанинова. — Хотят выведать наши научные идеи в зародыше. И мы были в цепочке, по которой они шли. Смотрите: и техник, передавший мне ампулки, и его друг, к которому они попали за Рейном, и я, и вы — все мы из сферы науки и приложений к ней. Вот где собака зарыта… Потому и гоняются за нами. Прямо-таки не терпится им, когда мы подсунем ампулки еще кому-то. Так и хватают каждого!..

— Пожалуй… — согласился Стариков. — Цепкость поразительная!

— Если бы только передавали ампулки… А то что получается? Растаскиваем ампулки по всей стране. Даже сюда забросили, — огорченно сказал Ельчанинов.

— Хотел бы, чтобы все сказанное вами осталось на уровне фантастических домыслов, — глухо продолжал Стариков, глядя в окно на взбитый ветром морской простор. — Запланированный идиот, послушный штрейкбрехер, способный на любое предательство, — это, конечно, страшно. Сама наука в появлении их не виновата. Аксиома остается нерушимой: лучшие умы делают свои открытия во имя человечества. Возможно, и происходящее с нами — всего лишь чья-то властная попытка познать еще одну тайну человеческого мозга. Но саму попытку могла перехватить вражеская рука и дать ей совершенно иное направление, как вы заметили: вытаскивать идеи из чужой головы.

— Вычерпывать их! — сказал Ельчанинов.

— Получается, как в русской поговорке: один с сошкой, а семеро с ложкой, — улыбнулся Стариков и в раздумье добавил: — Дело сделано. Как ни разглядывай случившееся, а почерк странный. Вот, казалось бы, красивая особа… а зарубежной паутиной посверкивает.

— Призрачная. Обманчивая… — обронил Ельчанинов.

— Да, не из храма изящных искусств является… Как разглядеть ее нутро?… Нужны более определенные доказательства, что мы оказались во власти матерых хищников.

— Или все-таки во власти миражей?

— События пока развивались, прямо скажем, шутейно, — согласился Стариков и, помолчав, добавил: — Нужно поддаться им. Довериться. Интуиция подсказывает: эти шутки не беспредельны. В чем-то, где-то они могут обнажиться по-иному. Нам бы не сплоховать. Не сорваться, не оскользнуться в ответной охоте за тайной эксперимента.

— Мало им ампулок — женщину подсылают, — продолжал переживать Ельчанинов.

— Недурна, — оценил Стариков. — Те, кто запрограммировал ее, имеют хороший вкус. Она отвлекает от истинных намерений хозяев. Еще Горький говорил о том, что красивое лицо — это для отвода удара. У вас имеются ампулки?

— С меня хватит. К черту их! В мусоропровод!

— Ни в коем разе! — воспротивился Стариков. — Мы должны, да, мы теперь просто обязаны попытаться разгадать истинное назначение ампулок. Не пасовать же?… Нужен еще один опыт. Каким же он должен быть? — И сам себе ответил: — Оригинальным! Нерядовым! Лишь неожиданный метод проверки поможет заглянуть в тайну эксперимента..

На другой день вечером, возвратясь с работы, Ельчанинов нашел Старикова в номере.

— Есть идея! — воскликнул он, увидев Ельчанинова. — А что, если ампулки отдать собаке?! Пусть съест их, одну за другой. В течение трех дней! Нам остается только наблюдать.

— Согласен! Собака — Друг человека. Пусть выручает, — весело заключил Ельчанинов. — Но где найти собаку?…

— Беру на себя, — сказал Стариков. — Возле бухты Золотой Рог живет мой товарищ. У него большущий пес. Кстати, весьма дисциплинированный. На эксперимент с ним можно положиться. Поведение его поддается контролю. Он всегда дома, всегда на глазах, всегда за высоким забором. А если закрыть дверь… Понимаете, почему это важно?… — И объяснил: — Ухватим мираж! То есть уловим момент прихода блондинки. Конечно, если она придет. Дверь для нас будет как известное яблоко для Ньютона! Тщательность проведения эксперимента — основа успеха. До сей поры мы в чем-то ошибались. Да и кто мог подумать, что, принимая ампулки, мы входили в сферу властного эксперимента! Итак, где ваши ампулки?

— А может, все-таки выбросить? — засомневался Ельчанннов. — Жалко пса. Вдруг они в псиной голове такое сотворят — человеческим голосом взвоет. Испортят животину… Как в глаза хозяину глядеть будем?…

— Многие лекарства, прежде чем рекомендовать человеку, испытывают на собаках, — успокоил Стариков. — Когда-то и я принимал участие в проведении таких опытов, — и положил руку на ампулки. — Почти убежден: собаке они не причинят вреда. Впрочем, собака никогда не рискует: у нее, как вы знаете, на еду свой особенный нюх.

Старожил Владивостока, который тоже был научным работником, согласился с предложением Старикова. Он подключился к наблюдениям за собакой. И выдвинул свой вопрос: «Когда давать ампулки, днем или вечером?» Если блондинка приходит ко всем, кто принимает ампулки, то она придет и к псу. Но когда? Неужели ночью, когда пес по своему обыкновению бодрствует?