Дмитрий Поспелов - Фантастика 1985

Стае с сомнением покачал головой:

— Надежда совсем слабая, Боб. Рифовые кораллы живут при температуре от восемнадцати до тридцати пяти градусов. Любые отклонения вверх или вниз их убивают.

— Это на Земле…

— Внешне они почти неотличимы от земных. И пределов их жизнестойкости мы не знаем.

«Так узнай!» — чуть не сорвалось с языка у Роберта, но он вовремя осекся: конечно, он, Стае, не может экспериментировать на организмах, в которых предполагается разум…

— И все же это наш единственный- шанс, — сказал Чекарс. Потом добавил: — Наш и их.

Вдвоем Стае и Роберт вытащили из кладовой покалеченные винты, подровняли огрызки лопастей у верхнего пропеллера, срезали две лопасти у нижнего. Получилась пара пропеллеров довольно жалкого вида, с двумя лопастями под прямым углом друг к другу на каждом.

Потом они влезли в скафандры, выплыли наружу. Быстро закрепили винты на оси таким образом, чтобы сверху они выглядели как один целый пропеллер. Сложили инструменты и, стараясь не разговаривать, избегая смотреть по сторонам — словно что-то стыдное, недостойное готовилось их руками, — вернулись на борт дисколета.

В половине четвертого по бортовому времени Чекарс приказал занять места и приготовиться к старту. В кабине пилот сидел один: Стае устроился в нижнем отсеке, чтобы наблюдать кораллы до последнего момента, Наташа осталась в лаборатории следить за показаниями биоаппаратуры.

— Наташа, готова? — начал предстартовую проверку пилот.

— Готова! Даже пристегнулась.

— А ты, Стае?

— Готов!

Стае лежал лицом вниз на смотровом сегменте. Под ним, за метровой толщей сверхпрочного, абсолютно прозрачного материала, привычным ходом шла океанская жизнь. Неторопливо сновала взад-вперед, словно заводная механическая игрушка, стайка серебристых рыб-карандашиков. Какое-то существо шевелилось в обломках кораллов рядом с опорной пятой дисколета. Приглядевшись, Стае увидел, что это небольшой рак-отшельник. Деловито щелкая клешнями, рак скусывал с мертвых веток хрупкие верхние ячейки. По тому, как удовлетворенно раскачивались его усики, было понятно, что у него идет обед, и весьма обильный: вместе с известковой крошкой в воду сыплются и останки коралловых полипов.

Которых убили мы, подумал Стае. И тут же вступил сам с собой в спор: тогда ведь мы не знали… Хотя и теперь не знаем, но мы не выбирали место для посадки. Полноте, а если бы выбирали? Если бы прилетела ихтиологическая экспедиция, корабль бы. обязательно посадили на дно посреди колонии кораллов. Что там два-три сломанных куста! Эх, люди-люди! Впрочем, разве только люди? Разве отменили бы пришельцы; посадку в земном лесу, если б под их звездолетом вдруг оказался муравейник? Или птичье гнездо? Или червяк дождевой?!

А может быть, и отменили бы. Стае перевел взгляд с лафетной пяты на саму телескопическую опору-амортизатор: тонкую, шаткую на вид трубку, уверенно держащую четверть всего веса дисколета. Еще несколько мгновений — и опоры дрогнут, оторвутся от дна, оставив круглые отпечатки, а потом…

Стае снова, до боли напрягая глаза, вгляделся в кораллы.

Знают ли, догадываются ли они, что будет потом? Или они настолько низко организованы, что для них нет смерти, есть лишь очередной этап развития, освобождающаяся от жильцов известковая ячейка, на которой можно поселиться и построить новую клетушку? Может быть, все может быть.

— Внимание, ребята. Включаю вертолетный режим, — сообщил Роберт.

По тому, как бросились врассыпную рыбешки, как нырнул под обломки рак-отшельник, Стае определил, что винты начали проворачиваться. Над дном вспучилось облако мути и стало расти по мере того, как винты набирали обороты. Вот в облаке скрылись кораллы, вот муть застила смотровой сегмент… Дисколет качнулся и стал медленно приподниматься. И почти сразу Стае почувствовал вибрацию. Она застучала медными молоточками в корпус, заставляя дисколет вздрагивать короткими, судорожными рывками.

— Плохо дело? — спросил Стае.

— Терпимо, — обнадеживающе крикнул Чекарс. — Мы поднимаемся. Лишь бы вибрация не усиливалась…

Не успел он договорить, как молоточки превратились в глухо звенящий будильник, а рывки слились в неровную, лихорадочную дрожь.

Облако мути росло, расползалось, проглатывая колонию, но дисколет уже оторвался от него, водная толща между ним и прозрачным брюхом дисколета, к которому прильнул Стае, постепенно увеличивалась.

— На сколько поднялись? — раздался голос Наташи.

— Прошли двадцать, — отозвался пилот. — Вибрация нарастает.

— А если сбросить обороты? — предложил Кирсанов.

— Нельзя. И так идем на самых малых. Чуть сбавить — опустимся обратно.

Словно стакан разбился где-то в динамиках.

— Лопнуло стекло в анализаторе, — пояснила Наташа. — Ну да ничего, за приборами все равно уследить невозможно, цифры на дисплеях пляшут как сумасшедшие…

— Ты их лучше выключи, — посоветовал Чекарс, — а то они все могут испортиться.

Чтобы о прыгающий пол не разбить лицо, Стае подложил под подбородок ладони.

— Стае! Голова… Болит голова! — вскрикнула Наташа.

Удивиться, как в такой момент можно говорить о головной боли, Стае не успел. Будто разъяренный шмель ворвался к нему в мозг.

— М-м-м… — сдавленно замычал он, сжимая виски.

— Терпите, ребята, это от вибрации, — сказал Чекарс.

По голосу чувствовалось, что и ему несладко.

— Высота? — спросил Стае.

— Минус тридцать.

Тридцать метров до поверхности. Пройдена только половина. Поднимутся ли они, продержатся ли еще полпути? Стараясь не замечать головной боли, Стае посмотрел вниз. Мути уже не было видно, все дно казалось сплошным темным пятном. Пятном, в котором скрылись, растаяли мириады примитивных, не ведающих о своей судьбе коралловых полипов. Или один большой, сложный, гадающий сейчас о поведении пришельцев коралловый Разум?

— Все, — сказал пилот, — вибрация подходит к критической. Пускаю реактор на холостой.

Нет! Только не сейчас, хотя бы еще десяток метров.

— Боб! — закричал Стае. — Прошу тебя, подожди. Если ты дашь газ на этой высоте, у них нет шансов…

— Если я промедлю еще минуту, — тяжело дыша, откликнулся пилот, — может разладиться реактор. И тогда шансов не будет у нас…

Все, подумал Стае, ничего не вышло. Сейчас Роберт остановит винты, нажмет красную клавишу — и под дисколетом вспыхнут четыре огненных столба. Корабль прорвет одеяло оставшейся над ними воды, пронесется сквозь атмосферу и, как кенгуренок в сумке матери, скроется в безопасном чреве прицепа. А внизу, на дне, будут корчиться в агонии умирающие обваренные кораллы. Сможет ли он после этого смотреть людям в глаза? Называть себя экологом? Да просто останется ли он человеком? Как жить потом, если выяснится, что кораллы все-таки… Стае в отчаянии стукнул кулаком по гладкому прозрачному полу.