Святослав Логинов - Журнал «Фантастика и Детективы» №9 (21) 2014

Капитан терпеливо ждал, а когда стая отправилась восвояси, вздохнул восхищено:

– Цирцея! Как ты их приручила!

Магда покосилась на льстеца. Давно же его не было, бродяги. Что ж, можно и похвастаться.

– Да, позволяют даже брать щенков из логова, обследовать. Теперь обхожусь без отравленного мяса – маленькая инъекция для безнадежных, и щенок тихо умирает спустя неделю – никаких подозрений. А подающим надежду такая же инъекция – с прививками. Каждому свое.

В последних словах почему-то прорвалась досада. Она встревожено покосилась на капитана – не примет ли на свой счет. Но тот снова полез обниматься.

– Моя суровая справедливость с курносым носиком. Дай, поцелую.

Он чмокнул ее в нос – как чмокал когда-то конопатую девчонку. И покраснела она, как девчонка – ткнулась лбом ему в плечо, зашептала:

– Ты бы остался на подольше. Задержись, а? Мне без тебя плохо.

Он кивнул.

– Задержусь. До сезона дождей – точно. Так и сказал в поселке – скоро меня не ждите. Парнишка мой подрос, пока без меня с почтой справится.

Магда потерлась носом о его шею – у самого края широкого ворота белой рубахи. Вот его она век бы нюхала – запах степной травы, горячей кожи, ночного костра… Она вспомнила, что три дня не меняла одежду, и поспешно отстранилась. Вода в бочке есть, вечером вымоюсь, переоденусь, красоту наведу… а пока…

Иллюстрация к рассказу Майя Курхули

Капитан словно подслушал ее мысли.

– Ну, похвастайся еще успехами, эволюция моя глазастая.

Его манера выражаться заковыристо всегда смущала и чуточку злила Магду. Не поймешь, всерьез или издевается. Выручил Малыш – заорал издалека:

– Магда, ты видела? Видела?

– Пойдем, – кивнула она Питеру, – посмотрим, что у него там.

Торопиться не хотелось – давно она не ходила так, бок о бок с ним. Взять бы под руку, прижаться плечом – но она снова вспомнила, как давно не мылась. А Малыш уже приплясывал рядом.

– Они разговаривали, разговаривали! Семь-один влез на крышу вольера и смотрел сверху, ему лабиринт виден был. А Семь-два как дойдет до развилки, остановится и голову поднимет, а Семь-один ему…

Магда грустно усмехнулось. Выдумываешь, мальчуган. Торопишь события. Маловато будет четырнадцати поколений для таких чудес. Сколько ни подкармливай мутагенами, сколько ни отбирай самых толковых и социабельных. Правнуки малыша могли бы увидеть результат – если бы…

Еще одна оборванная струна загудела в голове. Что-то часто в голову лезут лишние мысли. Займись делом, подруга, посмотри записи, камера не Малыш, пылким воображением не отличается.

Вечером она напекла плюшек – для Малыша и для капитана. Мужчины уплетали за обе щеки, даже похвалить не успевали. И она за компанию наелась до отвала – к тому времени, как блюдо опустело, тяжело отдувалась. Даже не стала прибирать посуду – села на диван, еще раз запустила дневную запись. В вольере два щенка-подростка из одного помета – Ги-71 и 72. Один проходит новый лабиринт, второй смотрит сверху, взволнованно поскуливает. Брат тянется к нему снизу, из узкого высокого коридора. Да, чтобы увидеть в этом «разговор», нужна большая фантазия. И все же Магда оставила щенков в вольере до завтра – посмотреть своими глазами. Кормить не стала – за сутки не сдохнут, а завтра с большим рвением будут выполнять задание, поторопятся к кормушке. Пожалуй, в лабиринт надо будет запустить другого – сравнить реакции…

Из-за окна слышался тихий скулеж – щенки скучали. Малыш не вытерпел, конечно:

– Можно, я пока с ними поиграю?

Магда довольно кивнула.

– Иди, Малыш, поиграй немножко. А потом – мама-то, наверно, заждалась?

– Да, я поиграю – и домой, – понятливо закивал мальчишка.

Когда он выскочил за дверь, женщина повернулась к своему мужчине.

– Ну, вот…

Капитан грустно смотрел на нее.

– Послушай, зачем ты возишься с этим зверьем? Ты же их терпеть не можешь. Поедем со мной, ты же знаешь, в Саванне у меня дом. Грустно возвращаться, когда дома не ждет хозяйка.

Она вздохнула.

– Ты не понимаешь. Пробудить новый разум – дело моей жизни. Даже если я никогда не увижу результата.

– Зачем, Магда? Разумная гиена? Разве тебе мало нас, людей?

…Звон оборванной струны.

Она заткнула ему рот поцелуем.

Стая пестрых гиен пришла перед рассветом. Магда не строила прочного вольера – изгородь просто обозначала границу для подопытных щенков – убегать они не пытались. Для пятнистых убийц это была вовсе не преграда.

Она выгнала двух Ги за калитку со стороны дома – крикнула, без надежды, что поймут:

– Бегите к своим!

Она расстреляла обойму – времени перезарядить ей не дали – потом отбивалась палкой.

Пятнистых осталась мало, но страшные челюсти, способные перекусить ногу антилопе, рванули ее несколько раз. А потом появились ее бурые вонючки, и потрепанная стая пятнистых ушла – это была не их территория.

Она умирала под оградой вольера. Над ней таяли призраки – капитан, малыш, безликая мама малыша, молоденький помощник почтальона, седобородый старейшина соседней деревни и помогавшие ей по хозяйству женщины…

В самом нижнем ящике стола, не читанное десятки лет, дотлевало письмо:

«Магда, доченька, ты остаешься совсем одна на Земле. Прости, я рада была бы остаться с тобой до конца, уйти в один день и час – но не сложилось. Не уходи следом за мной, прошу тебя. Я всегда верила, что жизнь надо прожить до конца, даже если надеяться не на что. Потому что – мало ли что может случиться? Разве мы знаем, зачем живем? А вдруг это зачем – в самой последней минуте – а тот, кто ушел раньше, и не сделает этого главного «зачем». Живи, доченька. Может быть, поначалу тебе помогут твои «воображаемые друзья» – но ты уже почти взрослая, а взрослый человек не может жить одной фантазией. Найди себе дело – дело, ради которого стоит жить – и делай его, даже без надежды закончить. Не вспоминай того, что было – просто живи.

Я люблю тебя,

Когда рассвело, к дому вернулась стая бурых гиен.

Они затащили тело в открытую дверь и ушли. А потом пришли снова, и каждая несла в пасти обглоданную дочиста кость, большую речную ракушку или опавший плод.

Они подходили к дверям одна за другой, в порядке, установленном для кормления, и оставляли кости, ракушки и плоды у двери. И, оставляя, тихо скулили. А потом ушли и больше никогда не возвращались на это место.

Андрей Кокоулин

26 мая 1973 г.