Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 2. Солярис. Возвращение со звезд

Все смешалось, я погружался, плыл сквозь темноту. В последнее мгновение перед сном мне показалось, что я нахожусь там, на своем месте, на койке, глубоко, около железного дна, а рядом со мной лежит коротышка Арне — я на миг очнулся. Нет. Арне умер, я на Земле. Девушка тихо дышит.

Будь благословенна, Эри, мысленно произнес я, вдыхая запах ее волос, и заснул.

Я открыл глаза, не понимая, ни где я, ни кто я. Удивился, увидев темные волосы, рассыпавшиеся на моем плече, я не чувствовал его, будто оно было чужим. Это продолжалось долю секунды. Потом я все понял. Солнце еще не взошло, от молочно-белого света, лишенного розового оттенка, веяло стальным холодом. Я разглядывал в раннем утреннем свете ее лицо, словно видел его впервые. Она крепко спала, ровно дышала, вероятно, ей не очень удобно было лежать на моем плече и она положила себе под голову ладонь и иногда чуть приподнимала брови, будто ее снова что-то удивляло. Я внимательно всматривался в ее лицо, словно на нем была написана моя судьба.

Я подумал об Олафе. Стал с величайшей осторожностью высвобождать плечо. Моя осторожность была излишней. Она спала крепко, ей что-то снилось — я замер, стараясь отгадать, не снится ли ей плохое. У нее было почти детское лицо. Сон спокойный. Я отодвинулся, встал. В купальном халате, в котором спал, босиком вышел в коридор, тихо, медленно закрыл за собой дверь и осторожно заглянул в комнату Олафа. Кровать была застелена. Он сидел у стола, положив голову на руки, и спал.

Как я и предполагал, не раздеваясь. Не знаю, что его разбудило. Может быть, мой взгляд? Он очнулся неожиданно, окинул меня ясными глазами, выпрямился, потянулся, разминая кости.

— Олаф,— обратился я,— даже через сто лет...

— Замолкни,— вежливо проговорил он.— Гэл, мне известны твои дурные наклонности...

— Снова начинаешь? Я хотел тебе только сказать...

— Знаю, что ты хотел сказать. Всегда знаю, что желаешь сказать, за неделю вперед знаю. Если бы на «Прометее» нужен был судовой капеллан, ты бы смог им стать. Черт побери, как это раньше не пришло мне в голову. Я научил бы тебя уму-разуму. Гэл! Никаких проповедей. Никакой торжественности, никаких проклятий, клятв и тому подобного. Да? Хорошо. Итак?

— Не знаю. Как будто... Не ведаю... Если ты думаешь о... ну... то между нами ничего не было.

— Ты не должен унижаться,— проговорил он.— С высоко поднятой головой обязан говорить. Болван ты этакий, разве я тебя об этом спрашиваю? Я говорю о перспективах и тому подобном.

— Не представляю. Я тебе скажу, думаю, что она тоже не знает. Я, как камень, свалился ей на голову.

— Да. Это неприятно,— заметил Олаф. Он раздевался. Искал плавки.— Сколько ты весишь? Сто десять?

— Что-то около того. Не ищи, на мне твои плавки.

— При всей своей святости ты всегда любил стащить что-нибудь чужое,— ворчал он, а когда я стал снимать плавки, он буркнул: — Ты что, спятил, перестань. У меня в чемодане есть вторые...

— Как разводятся? Случайно не знаешь? — спросил я.

Олаф перестал рыться в чемодане и посмотрел на меня.

Заморгал.

— Нет, понятия не имею. Интересно, откуда мне знать об этом? Я слышал, что сейчас развестись — как чихнуть. И даже не надо говорить: «Будь здоров». А здесь нет нормальной ванны, с водой?

— Не знаю. Пожалуй, нет. Только такая...

— Да. Освежающий ветер с запахом зубного эликсира. Ужасно. Идем в бассейн. Без воды я не ощущаю себя чистым. Она спит?

— Спит.

— Тогда бежим.

Вода была холодной и прекрасной. Я сделал сальто с поворотом назад, у меня получилось. А раньше не получалось. Я вынырнул, фыркая и откашливаясь, так как втянул носом воду.

— Осторожно,— прокричал с берега Олаф,— ты теперь должен быть внимательным. Помнишь Маркля?

— Да, а что?

— Он побывал на четырех зааммиаченных спутниках Юпитера, а когда вернулся и приземлился на учебном ракетодроме, вышел из ракеты, обвешанный трофеями, как новогодняя елка, споткнулся и сломал ногу. Будь осторожен. Предупреждаю тебя.

— Постараюсь. Чертовски холодная вода. Я выхожу.

— Прекрасно. Можешь заработать насморк. У меня его не было десять лет, а как только прилетел на Луну, стал кашлять.

— Ведь там было очень сухо, знаешь,— с серьезной миной произнес я. Олаф рассмеялся и брызнул мне в лицо водой, отскочив в сторону на метр.

— Фактически сухо,— заметил он, вынырнув.— Очень хорошее определение, не правда ли? Сухо, но неуютно.

— Ол, я выхожу.

— Хорошо. Встретимся за завтраком? Или ты не желаешь?

— Конечно, встретимся.

Я побежал наверх, вытираясь по дороге. Перед дверью я затаил дыхание. Осторожно заглянул. Она спала. Я воспользовался этим и быстро переоделся. Успел даже побриться в ванной комнате.

Я выглянул в комнату — мне показалось, что Эри позвала меня. Когда я на цыпочках приблизился к кровати, она открыла глаза.

— Я спала... здесь?

— Да. Да, Эри...

— Мне казалось, что кто-то...

— Эри... это был... я.

Она смотрела на меня, словно медленно все вспоминала. Сначала ее глаза немного расширились — от удивления? — потом она закрыла глаза, вновь быстро, украдкой открыла их, но я успел это заметить, она заглянула под одеяло — и показалось ее покрасневшее лицо.

Я откашлялся.

— Ты, наверное, хочешь пойти к себе, а? Может, мне лучше выйти или...

— Не надо,— проговорила она,— ведь я в халате.

Садясь, она запахнула полы халата.

— Это... уже... на самом деле так?..— тихо произнесла она таким тоном, словно с чем-то расставалась.

Я не ответил.

Эри встала, прошлась по комнате, подошла ко мне. Она вглядывалась в мое лицо — в ее глазах застыл вопрос, неуверенность и что-то еще, чего я не понял.

— Брегг...

— Меня зовут Гэл.

— Бр... Гэл, я...».

— Слушаю.

— Я действительно не знаю. Мне хотелось бы... Сеон...

— Что?

— Ну... он...

Не могла или не хотела произнести «мой муж»?

— Он вернется послезавтра.

— Да?

— Что будет?

Я поперхнулся.

— Мне следует с ним поговорить? — спросил я.

— Зачем? — Теперь я в свою очередь посмотрел на нее, удивленно, ничего не понимая.— Вы... ведь говорили вчера...

Я ждал.

— Что заберете меня.

— Да.

— А он?

— Тогда мне не нужно с ним говорить? — глупо спросил я.

— Что значит — говорить? Вы хотите сами?

— А кто?

— Это должен быть... конец?

У меня сжало горло, я откашлялся.

— Ведь... нет другого выхода.

— Я думала, что это... меск.

— Что?

— Вы не знаете?

— Ничего не понимаю. Ничего. Не ведаю. Что это такое? — спросил я, чувствуя, как мурашки пробежали по спине. Снова я попал в один из неожиданных люков, в вязкое непонимание.

— Это... такие... такая... если кто-то встречается... если хочет на какое-то время... вы правда ничего не знаете об этом?

— Подожди, Эри, не представляю, но мне кажется, я начинаю... может, это нечто временное, такая отсрочка, такое легкое приключение?