Брендон Сандерсон - Герой веков (сборник)

— Кто-то должен направлять нас, — упрямо повторил один из старейшин. — Даже при Вседержителе мы подчинялись Синоду хранителей.

Синод хранителей являлся тайной организацией, состоявшей из собратьев Сэйзеда. Они руководили народом Терриса на протяжении веков, незаметно оберегая ферухимию, которую Вседержитель стремился уничтожить, отсекая пораженные ею наследственные линии.

— Господин Главный хранитель, — подал голос Ведлью, самый старший из всех.

— Да, мастер Ведлью?

— Вы не носите медную метапамять.

Сэйзед опустил глаза. Он и не сообразил, что отсутствие металлических наручей будет заметным под его одеждой.

— Они в моем мешке.

— Мне это кажется странным, — сказал Ведлью. — Вы столь усердно трудились во времена Вседержителя, носили метапамять тайно, хоть это и было опасно. А теперь, когда можно больше не прятаться, прячете ее в мешке.

— Я не тот человек, которым вы хотели бы меня видеть, — покачал головой Сэйзед. — Я не могу им стать сейчас.

— Вы хранитель.

— Я был самым последним из них. Я бунтарь и изгнанник. Они отвергли меня. Покидая Тафингдвен в последний раз, я уходил опозоренным. Люди проклинали меня.

— Теперь они вас благословляют, мастер Сэйзед.

— Я не заслуживаю их благословений.

— Заслуживаете или нет, но вы все, что у нас осталось.

— Значит, мы еще более жалки, чем кажется.

В комнате стало тихо.

— Есть еще одна причина, по которой я пришел сюда, мастер Ведлью, — первым нарушил молчание Сэйзед. — Скажите, не умирал ли кто-нибудь в последнее время… при загадочных обстоятельствах?

— Что вы имеете в виду? — уточнил пожилой террисиец.

— Смерть в тумане, — пояснил Сэйзед. — Человек просто выходит из дома днем, когда уже спустился туман, и умирает.

— Это сказки скаа. — В голосе говорившего послышалась ирония. — В тумане нет никакой опасности.

— Без сомнения, — осторожно проговорил Сэйзед. — Вы посылаете людей работать в ранние часы, когда туман еще не рассеялся?

— Ну разумеется, — ответил террисиец, что был помоложе. — Было бы глупо бездельничать столько времени.

Сэйзед почувствовал, как в нем оживилось любопытство. Оказывается, террисийцам не страшен дневной туман. Интересно, с чем это связано?

Хранитель попытался найти в себе душевные силы, чтобы как следует обдумать услышанное, но взамен ощутил предательскую апатию. Захотелось спрятаться где-нибудь, где не пришлось бы решать проблемы всего мира или даже разбираться с собственным кризисом веры.

Он был готов это сделать. Но все же маленькая искра — отблеск того, прежнего Сэйзеда — горела внутри. По крайней мере, он мог продолжить свое научное исследование и сделать то, что поручили ему Эленд и Вин. Хранитель способен на большее, и такое решение уж точно не устраивало умоляюще глядевших на него террисийцев.

Но пока что Сэйзед не мог предложить им ничего другого. Остаться в Ямах означало сдаться, и он это знал. Необходимо было двигаться вперед, действовать.

— Простите, — сказал он, откладывая журнал. — Но другого выхода нет.

Я помню, как в самом начале воплощения в жизнь первого плана Кельсера он огорошил всех нас историей про «Одиннадцатый металл». Кельсер утверждал, что существует легенда о некоем мистическом металле, который позволит победить Вседержителя, и будто бы он, Кельсер, в результате долгих поисков этот металл обнаружил.

Никто точно не знал, чем именно занимался Кельсер в течение нескольких лет между побегом из Ям Хатсина и возвращением в Лютадель. Если мы настаивали, он просто говорил, что был «на западе». Во время этих странствий он якобы и обнаружил легенду, о которой не слышали даже хранители. Мы понятия не имели, что и думать. Возможно, тогда и было посеяно первое зернышко раздора, и даже старые друзья начали сомневаться в том, что Кельсер способен вести за собой всех нас.

В восточных землях, возле песчаных пустошей, в лачуге скаа упал на пол мальчишка. Это произошло за много лет до Крушения, и Вседержитель еще был жив. Мальчик — обычный грязный оборванец, как и большинство детей-скаа в Последней империи. Слишком маленький, чтобы отправиться в шахты, он бегал по пыльным улицам вместе со стайками других ребятишек.

И вот сейчас, спустя десять лет, Призрак глядел на этого мальчика. В каком-то смысле он понимал, что бредит: лихорадка, вызванная ранениями, заставляла то и дело терять сознание, погружаясь в воспоминания. Призрак не сопротивлялся. Просто не хватало сил, чтобы сохранять ясный ум.

И поэтому, наверно, и вспомнил, что почувствовал, когда упал. Какой-то испачканный пылью и грязью шахтер-здоровяк — все мужчины по сравнению с мальчишкой выглядели внушительно — стоял над ним. Он плюнул на грязный пол рядом с Призраком и повернулся к другим скаа. Их в комнате было много. Одна женщина плакала, и слезы, смывая пыль, оставляли чистые дорожки на ее щеках.

— Хорошо, — сказал здоровяк. — Мы его нашли. И что теперь?

Люди переглядывались. Кто-то тихонько прикрыл дверь лачуги, преградив путь красному солнечному свету.

— Мы можем сделать только одно, — откликнулся другой человек. — Сдать его.

Призрак поднял голову. Посмотрел в глаза плачущей женщины. Та отвернулась.

— Чегой-то тут делается? — спросил он.

Здоровяк опять сплюнул и, опустив ногу на шею Призрака, заставил его снова уткнуться лицом в грубые доски пола.

— Зря ты позволяла ему бегать с этими уличными бандами, Марджель. Его же теперь понять невозможно.

— Что будет, если мы его сдадим? — задал вопрос какой-то скаа. — А если они решат, что мы такие же, как он? Нас же могут казнить! Я такое уже видел. Кого-нибудь сдают, а потом приходят эти… твари и ищут всех, кто его знал.

— Он такой не один, это точно, — возразил кто-то.

Все замолчали. Им было многое известно о семье Призрака.

— Они нас убьют. Вы же знаете, что так будет! Я видел их, видел их штыри в глазах. Они духи смерти, вот кто они такие.

— Но мы не можем оставить все как было, — вмешался еще чей-то голос. — Они узнают о нем.

— Мы можем только одно, — подытожил здоровяк и надавил сильней на шею Призрака.

Люди в комнате — те, которых Призрак мог видеть, — мрачно закивали. Они не могли сдать его и не могли отпустить. Но никто не будет переживать из-за маленького оборванца-скаа. Ни один инквизитор или поручитель не заинтересуется мертвым ребенком, найденным посреди улицы. Скаа умирают постоянно.

Так уж заведено в Последней империи.

— Отец, — прошептал Призрак.

Ботинок на его шее сделался еще тяжелей.

— Ты не мой сын! Мой сын ушел в туман и не вернулся. Ты, должно быть, туманный призрак.