Брендон Сандерсон - Герой веков (сборник)

Вин потянулась к туману в бессчетной попытке повторить тот успех. Она мысленно звала, умоляла, пыталась пробиться к его силе. Ей казалось, что должно получиться. В тумане таилась сила, но он не собирался делиться с Вин. Что-то стояло между ними, какая-то преграда. Или, может быть, это была лишь чья-то причуда.

— Почему? — прошептала она, не открывая глаз. — Почему ты мне помог только тогда, и больше ни разу? Я сошла с ума или ты и в самом деле дал мне силу, когда я попросила о ней?

Ночь хранила молчание. Наконец Вин со вздохом повернулась и ушла.

Гемалургические штыри физически изменяют людей в зависимости от того, какие силы в них заключены, куда их втыкают и сколько их достается одному человеку. Инквизиторы, к примеру, решительным образом отличаются от тех людей, которыми они когда-то были. Сердце инквизитора расположено не в том месте, где обычное человеческое сердце; его мозг перестраивается вокруг металлических штырей, которыми протыкают глаза. Колоссы изменяются еще сильнее.

Можно предположить, что наиболее значительные изменения происходят с кандра. Однако не стоит забывать о том, что новых кандра делают из туманных призраков, а не из людей. Штыри, которые получают кандра, изменяют своих носителей лишь самую малость, оставляя их тела почти такими же, как у туманных призраков, но наделяя разумом. По иронии судьбы, хоть штыри и лишают колоссов человечности, они в какой-то степени наделяют ею кандра.

— Разве ты не понимаешь, Бриз? — горячо проговорил Сэйзед. — Это пример того, как оживают легенды. Люди верили в Выжившего в Хатсине и потому создали для себя другого Выжившего, который должен им помочь в трудный час.

Бриз приподнял бровь. Они стояли в задних рядах толпы, которая начинала собираться на рыночной площади в ожидании Гражданина.

— Это восхитительно, — продолжал Сэйзед. — Я и не предполагал, что легенда о Выжившем может развиться до такой степени. Я знал, что его могут обожествить — фактически этого нельзя избежать. Однако, поскольку Кельсер был когда-то «обычным» человеком, никто не мешает его последователям возносить на ту же высоту и других людей.

Бриз отрешенно кивнул. Рядом с ним стояла Альрианна, обиженная тем, что ей пришлось вырядиться в серо-коричневую одежду скаа. Впрочем, Сэйзед даже не заметил, что они не разделяют его восхищения:

— Хотел бы я знать, к чему это приведет. Быть может, у народа появится целая вереница Выживших. Так могла бы возникнуть по-настоящему устойчивая религия, которой под силу было бы изменяться, следуя потребностям людей. Конечно, новые Выжившие означали бы новых правителей, и у каждого возникли бы свои цели. В отличие от священников, которые заботятся о сохранении веры в неизменном виде, каждый новый Выживший захотел бы показать, что отличается от своего предшественника. Это привело бы к появлению многочисленных фракций и групп среди верующих.

— Сэйзед, — прервал рассуждения хранителя Бриз, — мне показалось, ты больше не собираешь религии?

— Я и не собираю. Просто размышляю о том, что могло бы получиться из этой религии.

— А ты не думал, что это может повлиять на нашу миссию? Если новый Выживший и в самом деле живой человек, он мог бы помочь нам свергнуть Квеллиона.

— Или же стать нашим соперником за власть в городе, когда Квеллиону придет конец, — заметила Альрианна.

— Это правда, — признал Сэйзед. — Как бы там ни было, не понимаю, почему ты жалуешься, Бриз. Ты ведь хотел, чтобы я снова заинтересовался религиями?

— До того, как мне пришлось слушать твою болтовню на эту тему весь вечер и все утро, — проворчал Бриз. — И вообще, где Квеллион? Если я пропущу из-за его казни обед…

«Казнь!»

Сэйзед так увлекся, что позабыл, зачем они сюда пришли.

Пыл его мгновенно иссяк, и он вспомнил, почему Бриз был таким мрачным. Гасильщик говорил обычным беззаботным тоном, но его обеспокоенный взгляд выдавал истинные чувства: ведь Гражданин собирался сжечь ни в чем не повинных людей.

— Вот. — Альрианна указала на другую сторону рынка.

Там началось шевеление: сквозь толпу шествовал Гражданин в ярко-голубом костюме. Это был новый «разрешенный» цвет, который позволялось носить только ему. Окружавшие его советники по-прежнему были в красном.

— Наконец-то. — И Бриз вместе с толпой начал продвигаться поближе к Гражданину.

Ощущая растущую нерешительность, Сэйзед впервые задумался о том, что его солдаты могли бы вмешаться. Но тогда они спасут немногих, а потеряют целый город. Вздохнув, террисиец двинулся следом за Бризом и Альрианной. Он предчувствовал, что наблюдение за казнью напомнит ему о тяжелом долге, связанном с Урто. Теологическим исследованиям придется подождать до лучшего времени.

— Тебе придется их убить, — сказал Кельсер.

Призрак притаился на крыше дома в одном из богатых кварталов Урто. Внизу приближалась процессия, возглавляемая Гражданином; Призрак наблюдал за ней через повязку на глазах. Пришлось отдать много монет — почти весь остаток той суммы, которую он привез с собой из Лютадели, — чтобы заранее выведать место проведения казни и как следует подготовиться.

Он видел бедолаг, которых Квеллион собирался убить. Многие, как сестра Фрэнсона, были простолюдинами, у которых обнаружились благородные родители. Среди них имелись также супруги благородных. А один из обреченных позволил себе громко высказаться против Квеллиона. Связи этого человека со знатью представлялись крайне несущественными: будучи ремесленником, он когда-то выполнял заказы благородных клиентов.

— Знаю, ты не хочешь этого делать, — сказал Кельсер. — Но сейчас надо проявить стойкость.

Призрак чувствовал себя сильным — пьютер наделял ощущением непобедимости, которого раньше он не смел и вообразить. За последние шесть дней Призрак спал едва ли несколько часов, но не чувствовал усталости, был ловок на зависть любому коту и сильным, что трудно было предположить в человеке его телосложения.

Но разве сила — это главное? Спрятанные под плащом ладони вспотели, и капли пота ползли по лбу. Призрак не рожденный туманом. Он не Кельсер и не Вин. Он просто Призрак. Зачем он в это ввязался?

— Я не смогу, — прошептал молодой человек.

— Сможешь, — возразил Кельсер. — Ты практиковался с тростью — я за тобой наблюдал. Кроме того, ты же сражался с теми солдатами на рынке. Они тебя почти убили, так ведь они оба были громилами. Ты неплохо себя показал, учитывая все обстоятельства.

— Я…

— Ты должен спасти этих людей, Призрак. Спроси сам себя. Что бы я сделал, окажись на твоем месте?