Джон Варли - Титан. Фея. Демон

— Температура тут близка к абсолютному нулю. А хранятся здесь замороженные образцы сотен тысяч видов земных животных и растений. Некоторые собрала Гея. Остальные заказала я — перед самым началом войны. Надеюсь, в один прекрасный день они пригодятся — как и звездолеты. А теперь шаг вперед…

Сирокко шагнула — и чуть не потеряла равновесие. Габи поддержала ее за плечи, и вскоре ступни ее опустились на знакомый черный песок. Сирокко поглубже вдохнула — просто чтобы поверить, что она дышит.

— Не нравятся мне такие прогулки, — пожаловалась она.

— Хорошо, хорошо. Но мне нужно еще кое-что тебе показать. Так ты идешь?

— Иду.

— Тогда возьми меня за руку и ничего не бойся.

Стоило Сирокко последовать совету, как они поднялись в воздух.

Сирокко и раньше приходилось летать — множество раз, во сне. Для этого существовало два способа, — возможно имеющие отношение к некоему психологическому равновесию. Когда в головном мозге наступал застой, спинной функционировал с удвоенной скоростью. Первый способ заключался в том, чтобы сидеть и плыть — как на ковре-самолете. Так можно было медленно дрейфовать над миром. Другой способ заключался в том, чтобы броситься вниз и воспарить, — но при этом никогда не было такого контроля над полетом, как, скажем, при управлении аэропланом.

Этот полет проходил по второму варианту — но предельно четко. Сирокко летела с распростертыми руками, вытянув ноги. Сначала она держала ладонь Габи, но затем отпустила и полетела сама.

Все было так восхитительно, что даже кружилась голова. Отводя руки назад, Сирокко могла ускоряться. Ладони действовали как элероны при виражах и вращениях. Различные движения ног обеспечивали либо взлет, либо нырок. Сирокко вдоволь наэкспериментировалась с довольно сложными поворотами и петлями. Чувствовалось резкое отличие от «нормального» полета во сне — и она довольно скоро поняла, что все дело в кинестетическом ощущении, хотя ее зрение по-прежнему было странным образом затуманено, как от слабого наркотика. Сирокко ощущала запах и вкус воздуха, чувствовала, как он обтекает ее тело. А самое главное — обладала массой и инерцией.

Она испытывала перегрузки на дне петель, напрягалась, чтобы держать руки в нужном положении, ощущая, как оттягивается плоть ее щек, бедер и грудей.

Тут Сирокко бросила взгляд на Габи, которая летела точно так же.

— Очень славно, — сказала она.

— Я так и думала, что тебе понравится. Но у нас мало времени. Следуй за мной.

Габи повернулась и стала подниматься над сумрачными просторами Диониса. Сирокко делала все, как ей велела Габи. Пристраиваясь сзади, она чувствовала, как без всякого сознательного намерения ускоряется. Вытянув руки вдоль тела, обе женщины устремились вверх. Такой полет сильно отличался от всего, к чему привыкла Сирокко. Не возникало чувства напряжения, не слышалось шума работающих моторов. Они просто летели вверх подобно ракетам. Вскоре они уже входили в устье спицы Диониса. Сирокко больше не испытывала сопротивления воздуха, хотя они явно двигались со скоростью, превышающую двести, а то и более километров в час. Интереса ради она развела руки — и ветра не почувствовала. Повороты ступней и ладоней ничего не давали. Сирокко просто следовала за Габи.

Спица Диониса, подобно всем шести спицам Великого Колеса, была овальной в поперечном сечении — километров сто по одной оси и пятьдесят по другой. Соединяясь с ободом, спица расширялась наподобие громадного колокола, который постепенно становился сводчатой крышей обода. В вершине колокола находился клапан, который мог наглухо закрываться. В другом конце, у ступицы, находился другой клапан. Открывая или закрывая эти клапаны, а также оперируя стенками трехсоткилометровой спицы, Гея перекачивала воздух из одного региона в другой, нагревая или охлаждая его по мере надобности.

Если не считать совершенно голой спицы Океана, внутри этих колоссальных цилиндров буйствовала жизнь. Из вертикальных стен росли громадные деревья. Сложные экосистемы процветали в лабиринтах ветвей, в дуплах, а также в стенах самой спицы.

В Гее существовали десятки видов ангелов, причем большинство из них были слишком непохожи, чтобы скрещиваться. В спице Диониса жили три вида — или три клана, как выражались сами ангелы. В самом верху, где почти отсутствовала гравитация, размещался паукообразный Клан Эфира. Эфиры были карликами среди ангелов, с прозрачными крыльями и тонкой кожей, не слишком умными, почти эфемерными и больше похожими на летучих мышей, чем на птиц. Они редко куда-либо приземлялись — разве что отложить яйца, которые они затем бросали на произвол судьбы. Пищей им служила листва.

Срединная часть спицы принадлежала орлам Диониса, родственным Кланам Орла в Рее, Фебе и Кроне. Орлы не образовывали сообществ. Более того — когда два орла встречались, происходила кровавая драка. Потомство их было живорожденным, причем появлялось на свет прямо в воздухе и оказывалось перед необходимостью научиться летать за время долгого падения к ободу. Многим удавалось.

Однако эфиры и орлы составляли меньшинство. Большинство гейских ангелов пестовало свое потомство в гнездах. Способов тут было множество. Один вид в Тейе имел три пола: петухи, куры и нейтралы. Массивные куры летать не умели; мелкие же петухи отличались свирепостью. Нейтралы образовывали единственный разумный пол — и они заботились о потомстве.

Клан верхачей Диониса — названных так, на взгляд Сирокко, по недоразумению, ибо их территория находилась в самом низу спицы, — составляли мирные существа, ориентированные на коллективное проживание. Свои похожие на пчелиные ульи гнезда верхачи строили на ветвях деревьев из шины и собственных засохших фекалий, которые содержали в себе связующее вещество. В одном гнезде могла проживать целая тысяча верхачей. Их самки давали жизнь тварям, именовавшимся плацентоидами — разновидность яиц млекопитающих, где содержался эмбрион. Яйца эти следовало крепить прямо к живой плоти Геи. Таким образом самки никогда не становились настолько беременными, чтобы это составляло помеху при полете, — и в то же время потомство успевало вырасти достаточно, прежде чем выходило из матки. Подобно человеческим младенцам, дети верхачей долгое время оставались беспомощными. Летать они учились лишь шести-семи лет от роду.

Сирокко нравились верхачи. Общение с ними оказывалось намного проще, чем с большинством ангелов. Известно даже было, что порой они заявляются торговать в Беллинзону. Больше, чем любые другие ангелы, верхачи пользовались различными инструментами. Сирокко понимала, что мнение ее нелогично и предвзято. Ведь не были же орлы виноваты в своем бессердечии — все дело заключалось в биологии. Однако ничего со своим мнением Сирокко поделать не могла. За многие годы у нее накопилось множество друзей среди верхачей.