Евгения Празднова - СССР-2061: сборник ЭКСМО

— Нет, — сказал дядя. — Я человек.

— У вас рука железная, — сказала я. — Можно ее потрогать?

— Сколько угодно, — дядя улыбнулся. — Это кибернетический протез. Вообще-то, мне советовали носить перчатку, чтобы детей не пугать, но я об этом забыл.

Железная рука оказалась холодной, словно поручень у окна.

— Здорово, — сказала я. — А зачем вы свою руку поменяли на железную?

— Пришлось, — он вздохнул. — Наша станция попала в облако космического мусора. Пришлось выходить в открытый космос, чинить повреждения, иначе… иначе было бы очень плохо для всего экипажа. Вот мне и досталось… Микрометеориты прошили навылет. Система аварийной герметизации скафандра спасла. А вот руку… Руку пришлось заменить. А другая… — Он показал: она висела на перевязи, без движения. — Врачи сшили нервы и сказали: надежда есть. Вот я и надеюсь, — он подмигнул. — Главное в нашей жизни — надеяться на лучшее, ведь так?

— Так вы — космонавт? — крикнула я. — Здорово! Я тоже хочу быть космонавтом!

— Ну, в космос я теперь не летаю: с такими руками в космос не берут. И даже на космодроме не очень-то поработаешь. Вот и катаюсь по больницам, а заодно присматриваю новое дело себе по душе. А чтобы стать космонавтом, надо хорошо учиться. Сейчас все мечтают полететь в космос.

— А на Луне вы были? — спросила я.

— На Луне был, — сказал Железная Рука. — И даже к Марсу летал.

— Ух ты! И как на Марсе?

— Мы там не высаживались, — сказал космонавт. — Жалко, конечно, но программой полета этого не предусматривалось. Сейчас готовится экспедиция, которая сядет на поверхность.

Я хотела рассказать космонавту про то, что у нас есть дома ракета, в которой живут крошечные космонавтики, но не стала. Постеснялась.

— А дело вы себе нашли? Ну, по душе?

Космонавт грустно покачал головой.

— Вот если бы с рукой наладилось…

— Все будет хорошо, — утешила я его. И крепко сжала холодную ладонь.

И вдруг почувствовала, как пальцы космонавта шевельнулись, а потом сжали мою ладошку.

Сначала легко-легко.

А потом крепко-крепко.

— Володин? — вдруг раздался мамин голос.

— Вера? — космонавт посмотрел на маму, потом на меня, затем поднял настоящую руку и сказал: — У меня рука заработала, представляешь?

Потом они обнимались и целовались, а Володин тряс меня за плечи и говорил, что не верит, что у его бывшего борт-инженера такая дочка народилась. А мама говорила, что она уже давно не космонавт, а Володин говорил: космонавты бывшими не бывают. В общем, говорили они шумно, наперебой, так что из других купе стали люди выглядывать. Я сама мало что понимала.

Затем они разрешили мне спать на верхней полке, а сами сидели всю ночь внизу и разговаривали. Иногда громко, иногда очень тихо. Я то засыпала, то просыпалась. Мне не верилось, но оказывается моя мама — тоже космонавт!

— Так вы на Байконур? — спросил Володин. — Скоро старт, успеете?

— Нам торопиться некуда, — сказала мама. — Юра в дублирующем составе, да и мы с ним в официальном разводе. Сам знаешь, когда Байконур в предстартовой готовности, да еще и такой экспедиции… Пропуск нам до старта не полагается. Только членам семей основного состава. Вот уж когда основной состав выйдет на орбиту, тогда пожалуйста.

— Бюрократия, — Володин стукнул железной рукой по столику. — Развели на свою голову.

— Ты не прав. Вспомни, что в пятьдесят шестом случилось. Тоже кто-то вошел в чье-то положение, нарушил инструкцию по допуску, в результате — акт вредительства, а старт к Юпитеру отодвинулся почти на три года. Нет, я-то как раз все понимаю. Поэтому особенно и не спешим с Почемучкиной. Вот и в Новосибирск завернем, раз такая оказия возникла. Там, глядишь, и с пропуском решится вопрос. Конечно, хотела Софье старт показать, ну да ладно. Еще увидит. Может, когда и сама полетит. Уже к Альфа Центавра.

— Потомственный космонавт, — сказал Володин, поднял глаза, увидел, что я не сплю и подмигнул. — Ну, что Софья? Полетишь к далеким звездам?

Я хотела сказать, что полечу, но опять заснула. И мне снова приснились космонавтики, с которыми мы в ракете летели к очень далекой звезде.

Когда я проснулась, Володина не было. Мама сказала, что он срочно сошел с поезда. Ему теперь нужно к врачам, на пе-ре-ос-ви-де-тель-ство-ва-ни-е. Вот какое длинное слово! И малопонятное.

— Сейчас будет Новосибирск. Это большой город, — сказала мама.

— Такой же, как Арктания? — спросила я.

— Гораздо больше, — засмеялась мама. — Я там училась. Очень большой город. Столица Сибири.

И я стала смотреть в окно. Мы пересекли широкую реку, Обь называется. Куполов здесь не было. Были дома. Большие и очень большие. И дороги. Многоэтажные. Одна из дорог поднялась так высоко, что сровнялась с поездом. По ней ехал красный автобус, в котором сидели люди и махали нам. Я тоже помахала.

Потом поезд поехал так медленно, что машины нас обгоняли.

Когда мы выходили, мама сказала:

— Только не потеряйся. Хорошо?

— Хорошо, — сказала я и тут же потерялась. Потому что никогда не видела столько народу. Даже в Арктании. Оказывается, там было очень мало людей. А здесь их столько, что надо постоянно уворачиваться.

Я засмотрелась по сторонам и потерялась. Отпустила мамину руку. И осталась одна.

Но не испугалась. Чего здесь пугаться?

— Девочка, ты не потерялась? — стали меня спрашивать наперебой. — Может, тебе помочь?

— Нет, не потерялась, — сказала я. — Мне надо вон туда.

Я решила на лифте подняться на самый верх, откуда и вокзал видно, и город. Там люди гуляют и смотрят. В общем, я нисколечко не испугалась.

Сверху все видно. В одну сторону посмотришь — Новосибирск. В другую сторону посмотришь — вокзал. И купола в городе все-таки были. Только не для жилья, в них деревья росли. Федя сказал, что это специальные круглогодичные парки. Там всегда тепло, даже когда на улице холодно. Поэтому и деревья тоже специальные — всегда зеленые, тропические. Вот бы нам на остров такой парк!

А потом ко мне подошел человек в форме и приложил руку к фуражке и сказал:

— Вас зовут Софья?

— Софья, — сказала я.

— Сержант милиции Степан Субботин, — сказал он. — Товарищ Софья, вы знаете, что вас ищет мама? Разрешите вас проводить к ней?

Милиционер взял меня за руку и повел вниз. Мама увидела меня:

— Вот ты где! Ты куда пропала?!

— Я не пропала, — сказала я. — Я город смотрела.

— Первый раз в Новосибирске? — спросил милиционер.

— Дочка — в первый, — сказала мама. — Раз уж здесь оказались, то надо показать Почемучкиной Академгородок.

— Обязательно покажите, — сказал милиционер.

Потом мы отдыхали в комнате матери и ребенка. Я рисовала, а мама сидела в кресле и разговаривала с другими тетями. Там было много детей. А потом пришла воспитательница и стала с нами играть. А потом мама позвала меня, и мы пошли в гостиницу.