Евгения Празднова - СССР-2061: сборник ЭКСМО

— Тебе понравилось играть? — спросила мама.

Я сказала, что понравилось.

— Надо было тебя в детский сад отдавать, — сказала мама. — Одичала ты у меня на острове.

— Я в университет хочу, — сказала я.

В дверь постучали. Мама умывалась и ничего не слышала. Я открыла дверь. На пороге стоял человек и улыбался. Он спросил:

— Кто заказывал такси на Дубровку?

— Мы в Академгородок заказывали, — сказала я и хотела закрыть дверь, но гость вошел. В руках он держал цветы.

— Тебя зовут Софья? — спросил он.

Тут вышла мама, взвизгнула и подскочила к гостю. Гость подхватил маму и закружил. Мы с Федей переглянулись, Федя мотнул хвостом. Мы с ним ничего не понимали.

— Твоя? — кивнул дядя на меня.

— Чья же еще? — сказала мама. — Софья Почемучкина.

— А почему вы обнимались? — спросила я.

— Потому что мы — однокашники, — сказал дядя. — Меня зовут Петр.

— Петр Первый, — сказала мама.

— Петр Первый был царем и давно умер, — сказала я.

— Типун тебе на язык, Софья Почемучкина, — сказал Петр. — Я не царь. Я — физик. Первый — это мое прозвище.

— Потому что ты всегда был первым, — сказала мама. — Красивые цветы! Постой, а ты здесь какими судьбами?

— Товарищей с конференции провожал и случайно увидел вас. Не смог сразу подойти пока всех в автобусы рассаживал. А потом пришлось долго убеждать администратора, что мы с тобой старинные друзья и что я вовсе не собираюсь покушать на личную жизнь постояльцев. Но вот я здесь! И не стыдно тебе? Почему не позвонила? Петр бы встретил, Петр бы вам все показал. Ну да ладно. Собирайтесь-одевайтесь.

У Петра был автомобиль. Он стоял рядом с гостиницей и заряжался. То есть из него торчал шнур, и он был подключен к розетке. Как чайник.

— Разрядился, — сказал Петр. — Древняя конструкция, конечно. Раритет. Сейчас ведь все с индукторами. Но ничего, поедем. Я вам Академгородок покажу.

Мы сели в машину и поехали.

Я думала, что Академгородок — это где живут одни академики. Важные такие. Ученые. А там оказалось полным-полно молодых людей. И ни одного академика.

— А где академики? — спросила я.

— Я — академик, — сказал Петр.

Академгородок оказался весь в лесу. По нему даже ездить нельзя, только ходить по тропинкам.

— Экология, — сказал Петр. — Сколько ты здесь не была?

— Как универ закончила, — сказала мама. — Ничего не узнаю.

А еще тут было полным полно роботов. Больших, очень больших и маленьких. Маленькие убирали улицы. А большие и очень большие строили дома. И просто по тропинкам ходили.

— Институт роботехники забавляется, — сказал Петр. — Проверяет на нас, как сможет человек приспособиться к высокороботизированной среде.

Один из роботов стоял и продавал мороженое. В груди у него имелась дверца. Опускаешь монетку в прорезь, он открывает дверцу и достает эскимо. Или стаканчик. Денег у меня не оказалось, поэтому робот дал мне мороженое просто так.

— Попрошайка, — вздохнула мама.

А я и не просила. Я просто перед ним стояла и смотрела. Честно-честно!

— Я вам такое покажу, — сказал Петр. И палец к губам приложил. — Только пока никому не рассказывайте. Это чудо, что вы сегодня объявились.

Мы сидели в столовой и кушали. Столовая почему-то называлась «Под интегралом». Я осмотрела весь потолок, но никакого интеграла так и не увидела. Сначала мы взяли подносы и встали в очередь. Потом брали тарелки. Я хотела взять сладкие ватрушки, но мама поставила мне суп. И кашу. Но я все равно взяла ватрушки. А когда мы подошли к кассе, которая тоже оказалась роботом, то робот сказал:

— За девочку платить не надо. Дети до шестнадцати лет обслуживаются бесплатно.

— А можно я еще ватрушку возьму? — спросила я. И взяла.

— Попрошайкина, — сказала мама. — И что же ты нам покажешь, Петр? «Токамак»? Или «Глобус»?

— Прошедшая эпоха, каменный век, — сказал Петр. — Сколько мы с этими «Токамаками» возились, помнишь? В общем, ешьте быстрее и поедем. Такое пропустить нельзя.

Суп я не доела. Зато ватрушки все скушала. Мы сели в машину и поехали. Дорога поднималась вверх и вела над лесом. Внизу ходили по тропинкам люди. А мы ехали к высокому зданию. То есть я подумала, что это здание. Но до него мы не доехали. Остановились на площадке, где было много людей, машин и роботов. И все смотрели куда-то вверх.

— Как дела? — спросил Петр.

— Все идет в штатном режиме, Петр Семенович, — сказали ему хором люди в белых комбинезонах. На груди у них были нашиты солнышки с улыбками.

— У нас есть спецодежда для научных сотрудников младшего возраста? — спросил Петр. — Принесите, пожалуйста.

Я думала, что принесут комбинезон только маме, но и мне такой дали. И еще темные очки.

А мама забеспокоилась:

— Феде не повредит?

— Магнитный импульс экранируется, — сказал Петр. — У нас тут много аппаратуры. Ничего с ним не случится.

Тут все зашумели.

И стало так светло, что даже в очках хотелось зажмуриться. Но я не зажмурилась. Я смотрела. И увидела высоко над острым шпилем здания еще одно солнце. Оно было яркое и теплое.

И все стали хлопать в ладоши и толкать друг друга в плечи. И говорить:

— Вот мы и зажгли наше солнышко!

Меня кто-то подхватил подмышки и подбросил вверх. Я не испугалась. Новое солнышко светило в лицо. Было очень тепло.

Потом много всего случилось, так много, что вечером я уснула прямо на руках у Петра. А проснулась уже в кровати. То есть не проснулась. Потому что глаза открываться все равно не хотели. Но я все слышала, как Петр говорит маме:

— Не выдумывай. Самый обычный ребенок. У меня у сотрудника свой вундеркинд есть, так тот в десять лет интегралы как орешки щелкает.

— То интегралы, — говорит мама. — Здесь другое. Прямое воздействие на вероятность событий. Про погодную аномалию на Земле Санникова слыхал?

— Только не говори, что это тоже она, — Петр засмеялся. — У тебя какие-то суеверия пошли. Скажи еще: она наложением рук лечит. И то, что опыт наш сегодня удался, тоже она? И то, что я вас встретил? Постой… А не из-за этого вы с Юрой, хм, врозь живете?

— Не из-за этого. Просто… просто надо было выбирать — быть хорошей женой космонавта и плохим ученым или… или наоборот. После родов возникли осложнения, летать в космос я уже не могла. Но и дома сидеть, ждать мужа оттуда тоже не по мне…

— Завидовала ему? Вы ведь, космонавты, навсегда отравлены внеземным пространством.

— Да… наверное…

— В общем, ты выбрала наоборот, — сказал Петр. — Но насчет Софьи не переживай. Все эти теории об особом влияние дальних космических перелетов на наследственность ничем не подтверждены. Дети как дети. В космосе они родились или на Земле. Софья — первая, конечно. Но со временем таких детей все равно будет больше и больше. Люди будут жить и на Луне, и на Марсе, и на астероидах. Да и вообще, есть более рациональное объяснение. В прошлом говорили про физическую акселерацию. Сейчас на смену физической пришла интеллектуальная акселерация. Наши дети обгоняют нас в умственном развитии. Вот и все.